style="font-size:15px;"> – Страховой агент оценил кольцо в десять тысяч долларов, но дело даже не в деньгах. Оно принадлежало моей матери, а мне его дал отец, чтобы я подарил своей невесте.
– Наверное, мама его где-то дома уронила.
– Тогда давай поможем ей искать.
– Прямо сейчас?
– Нет, сейчас слишком поздно. Завтра, когда будет светло.
– Хорошо.
Я попытался вернуться к книге, которую якобы читал, но отец по-прежнему торчал в дверном проеме.
– Ты хорошо себя чувствуешь? Я несколько раз слышал, как ты бродишь по ночам.
– Все нормально.
– Помни, ты можешь все мне рассказать. Я не стану тебя осуждать.
– Да. Знаю.
Папа повернулся, чтобы выйти, но остановился и снова посмотрел на меня.
– Нейтан, ты точно не видел кольцо?
Я видел, чего ему стоило произнести это. Отец избегал слов, когда можно было обойтись жестом или взглядом. Его вопрос предполагал доверие, честность – идеалы, которыми папа жил и которые побуждал меня чтить.
– Нет, – ответил я.
На другой день мы с мамой перерыли весь дом: проверили скопившийся в пылесосе мусор, обыскали щели между диванными подушками. Когда маме было двенадцать, она попала в автомобильную аварию и лишилась ноги ниже колена. Теперь она носила протез и хромала, поэтому залезать на стулья, чтобы осмотреть полки, пришлось мне.
Я изображал усердные поиски, хотя в глазах стояли слезы.
А на следующий день мама поскользнулась и упала, спускаясь по лестнице в подвал. Она сломала оба бедра и разбила череп о бетонный пол. Мы решили, что мама продолжила поиски кольца, ради чего и отправилась в подвал.
Она умерла спустя два дня после падения.
Некоторые пытаются сбежать от своего стыда. Другие, вроде меня, подходят вплотную в надежде его задавить.
После окончания школы я остался в городе с отцом, которого опустошила мамина смерть. Я жил в родительском доме и занимался хозяйством, изо всех сил стараясь порадовать папу, но по-прежнему хранил молчание о своем проступке. Постепенно я тихо возненавидел и себя самого, и то, на что пошел ради денег.
Устроившись на работу в цех сборочной мастерской, я несколько лет прожил как во сне, сторонился девушек и никак не мог прийти в себя после случившегося. Потом отца разбил инсульт, и я еще некоторое время ухаживал за ним, пока однажды утром, зайдя к нему в комнату, не обнаружил папу мертвым. Я разрыдался, но отчасти это были слезы облегчения: больше не придется скрывать от отца свою страшную тайну.
Месяц спустя во время вечерней смены я повредил руку зазубренным куском листового металла. Меня отвезли в городскую больницу, и молодой врач наложил мне пятнадцать швов.
– Вы даже не поморщились ни разу, – с улыбкой заметила медсестра Пола, когда он вышел из процедурной.
Я влюбился в нее с первого взгляда: высокая, всего на пару дюймов ниже моих шести футов, с короткими каштановыми волосами и внимательными зелено-карими глазами.
