Общины, и если брат Никито найдёт возможным, он возьмёт вас с собой. Теперь же пройдёмте в ваш дом, чтобы Лёвушка мог увидеть вашу жизнь. Ему вскоре придётся перебраться сюда.
Мы стали спускаться с холма, пересекли долину и поднялись к оранжевому домику. Он особенно чудесно выделялся среди синих и белых цветов, тёмных клёнов, дивных огромных кедров и совсем сразивших меня своей красотой белых акаций. Точно колоссальные снежные шапки стояли эти красавицы, разливая вокруг упоительный аромат.
Как только мы вошли в калитку сада через прелестную изгородь, утопавшую в цветах, нам навстречу выбежали два белых павлина, сидевших на возвышениях лестницы, среди живых цветов. Птицы были большие, красивые. Они показались мне очень спокойными, точно кто-нибудь специально занимался их воспитанием.
Оба павлина подбежали прямо к Иллофиллиону, который поднёс каждому из них по ломтю сладкого хлеба, приласкал их, улыбаясь, и сказал им какие-то слова. Перенеся хлеб в клювах, птицы вспрыгнули снова на свои места и только там начали клевать полученное угощение.
Очаровательный домик, в который мы вошли, имел большой холл, из которого поднималась наверх лестница, очень красивая, тёмного дерева, вся уставленная цветами вроде лилий и мимоз жёлтого, почти оранжевого цвета.
Мне вспомнилась лестница с жёлтыми цветами и бирюзовыми вазами в доме сэра Уоми в Б. Вспомнилась Хава, о которой я давно не имел вестей, а также Анна, на которой я видел однажды хитон такого же цвета, как эти цветы.
Мысли об Анне вообще не раз посещали меня, а сейчас я как-то особенно сильно ощутил её в моём сердце, думая о её несчастье и о своём счастье. Ведь она могла бы быть здесь, рядом с нами, вместе с Анандой, и жить этой волшебной жизнью, в которой купаюсь я.
– Уж не ждёшь ли ты, Лёвушка, чтобы наверху открылась дверь и сюда спустилась Хава? – оторвал меня от моего ловиворонства голос Иллофиллиона.
– Вы не ошиблись, Иллофиллион. Комната и лестница действительно вызвали во мне воспоминания о Б., доме сэра Уоми и, конечно, о Хаве. Но не о ней я задумался сейчас так глубоко, а об Анне. О милой, дорогой Анне, о её музыке, которой здесь так не хватает, и о её жизни в эту минуту. Мне кажется, я согласился бы прожить отшельником и молчальником года два, лишь бы Анна стояла сейчас здесь, рядом с вами. Этот дом производит на меня не менее сильное впечатление, чем дом сэра Уоми. Что-то в нём очаровывает, пленяет меня, и здесь я чувствую на сердце такое же спокойствие, такую же радость, как при входе в комнату Али. Почему это?
– Скоро ты узнаешь этот дом ближе и, быть может, сам решишь этот вопрос.
Налево от холла была большая библиотека. Здесь было довольно много людей. Кое-кто перебирал каталоги, иные сидели за столиками и просматривали стопки книг, очевидно отбирая то, что им нужно. Некоторые расставляли книги по полкам, а другие читали, углубившись в текст и не обращая внимания ни на что. Особенно меня поразили две совсем
