не цепляет одной о другую при ходьбе. Но двигался он плавно, словно танцуя. В Речи Посполитой фехтовальное искусство ценилось испокон веку. Отменному рубаке многое прощалось. Шляхтич встал напротив меня, выставив саблю вперед клинком вверх. Гарда на его сабле была тяжелая, глухая, хорошо защищавшая кисть от ударов. Я смог немного передохнуть, но полностью силы мои еще не восстановились. Преимущество поляка было и в том, что он уже познакомился с моей манерой боя, а сам для меня оставался загадкой.
– Начнем, что ли? – шляхтич показал в ухмылке мелкие острые зубы.
– Начнем, пан, – согласился я.
Поляк атаковал первым, в отличие от моего первого противника его удары были изощренными, и следовали один за другим с такой быстротой, что я едва успевал их парировать. От некоторых единственным спасением оставался прыжок в сторону и отступление. Но мои маневры были ограниченны утоптанным пространством, за которым я бы просто увяз в глубоком снегу. Единственно, шляхтичу все же не хватало быстроты, чтобы разделаться со мной. Освоившись с его методой, я стал контратаковать, стараясь взломать его защиту. И слишком увлекся, когда, отбив мой удар, поляк изготовился к ответному нападению, нацелившись на мою левую ногу, я подставил свой клинок, закрывая им левую часть туловища. Но, то была лишь уловка, сабля шляхтича взвилась вверх, угрожая моей голове. Я попытался заслониться и не успел. Удар пришелся по касательной, выше левого уха, боли почти не было, зато сразу хлынула кровь. Шляхтич торжествовал, он сразу же кинулся в новую атаку, стремясь закрепить свой успех, и решил нанести колющий удар в грудь. На этот раз я был наготове. Держа саблю острием вверх, я отвел клинок поляка вправо, сам же отклонился в обратную сторону и тут же сделал шаг назад, держа саблю перед грудью. При таком парировании мой противник вынужден был выпрямиться, прежде чем снова атаковать или защищаться. Я рубанул его по плечу, не сомневаясь, что ему не отразить моего удара. Однако он смог, успев подставить клинок так, что развернул мой, и тот упал на его плечо плашмя. Наверное, я выдохся, мне все труднее было передвигаться с нужной быстротой, поляк настигал меня и не давал ни секунды передышки. Я не разглядел, кто из казаков поставил мне подножку, но споткнувшись о выставленную позади ногу, повалился в снег и едва успел откатиться, чтобы не попасть под рубящий удар. Второй я отбил клинком и смог сесть. На этом мои успехи закончились. При неудачном парировании, моя сабля была выбита, и я ощутил на шее холод острия. Я сидел на снегу без мыслей и чувств и обреченно ждал удара.
– Поднимайся, – сказал мне поляк, отводя клинок.
Человек – существо противоречивое. Минуту назад я задыхался, оставался без сил, и мне было наплевать на смерть, казалось, что мне уже все равно. Стоило же получить этот минутный отдых, как я страстно захотел жить и бороться за жизнь. Я поднялся на ноги и поймал на себе тяжелый взгляд поляка. Что же еще хочет от меня шляхтич, продолжения боя или мольбы о пощаде?
– Ты
