также предписаны для предотвращения причинения серьезного ущерба морской среде.
Особое место МТМП определяется также признанием этого суда со стороны государств – участников Конвенции.
В процессе переговоров в ходе Третьей конференции о введении в будущую Конвенцию обязательных средств разрешения споров со стороны многих делегаций высказывалось предпочтение арбитражу, на том основании, что при передаче спора этому учреждению стороны в споре не так сильно отделены от порядка его формирования и деятельности[60]. Эти позиции государств нашли отражение в Конвенции: государство, не сделавшее выбора судебного или арбитражного средства разрешения споров с его участием, считается согласившимся на арбитраж по приложению VII[61]. В российской науке обращалось на это внимание. Например, Т. Г. Саксина из этого факта делает в своей диссертации вывод о том, что «арбитраж как средство урегулирования межгосударственных морских споров занимает особое место среди других обязательных процедур такого урегулирования, предусмотренных Конвенцией ООН по морскому праву 1982 г.»[62]. Т. Г. Саксина, кроме того, указывает на факты: ко времени написания ее диссертации «только 35 государств из 152 государств – участников Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. сделали выбор в пользу какого-либо из средств разрешения споров, предусмотренных ст. 287 данной Конвенции, поэтому в силу этой статьи более 100 государств-участников, не охватываемых заявлением о выборе обязательной процедуры, считаются согласившимися на арбитраж»[63]. Формально это правильный вывод, однако в его основе лежит принцип «отсутствие возражения означает согласие». Но при всей его формальной правильности нельзя не признать, что отсутствие возражения – это не совсем то же, что явно выраженное согласие.
М. Р. Хубиева в определенной степени также не вполне признает отсутствие выбора согласием на арбитраж[64]. Она отмечает, что большинство из тех, кто сделал выбор, – это развитые государства, в частности, члены Европейского союза, и очень немного развивающихся государств. По ее мнению, это означает, что развивающиеся государства не вполне доверяют судебным и арбитражным средствам разрешения споров, очевидно опасаясь, что такие средства при принятии решений могут не всегда руководствоваться чисто правовыми соображениями. М. Р. Хубиева ссылается на множественность правовых систем в нашем мире и указывает на то, что «формализованные, чисто юридические средства улаживания разногласий имеют очень разную степень развития внутри государств, относящихся к разным группам. Так, в Китае и в большинстве стран Африки преимуществом пользуются суды, соединяющие в себе третейскую и согласительную процедуры; в мусульманских государствах имеют значение шариатские суды. Вполне естественно, что такие страны могут испытывать недоверие к международным судам и арбитражам, формирующимся и действующим по образцу западноевропейских судов»[65].
М.
Saxena J. N. Limits of compulsory jurisdiction in respect of the law of the sea disputes // Law of the sea. Caracas and beyond / Ed. by R. P. Anand. The Hague; Boston; L., 1980.
Декларации государств о выборе суда или арбитража см: Division for Ocean Affairs and the Law of the Sea, U. N. Office of Legal Affairs, Settlement of Disputes Mechanism: Choice of Procedure by States Parties Under Article 287 of the Convention. ‹http://www.un.org/Depts/los/lossdm1.htm›
Саксина Т. Г. Арбитражное урегулирование межгосударственных морских споров: Автореферат дисс… к. ю. н. М., 2007. С. 7.
Там же.
Хубиева М. Р. Практика международных судов и арбитражей, предусмотренных в Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.: Дисс. к. ю. н. М., 2012. С. 28–29.
Хубиева М. Р. Указ. соч. С. 30.
