по инерции продолжает движение и дряблая его тушка оказывается над нами.
2) Молниеносно поднимаем брючину и выхватываем из закреплённых на голени ножен кортик.
3) Чёткими, выверенными движениями снизу вверх наносим профессору несколько ударов в печень и в район сердца – пан Болеслав поднял руку на ребёнка, и выжить не имеет права.
4) Открытой ладонью наносим удар в носовую часть библиотекаря, что заставляет его податься назад и освобождает нам пространство для манёвра.
5) Бужинский и Рехович, не будучи дураками, видят, что их первоначальный план провален, а на разработку нового нет времени, пытаются ретироваться, двигаясь в сторону открытого окна.
6) Ширины окна для двоих не хватает и пассивно наблюдающие за происходящим студенты видят, как на глазах рушится вековая дружба – Рехович отталкивает теперь уже просто коллегу в сторону и Бужинский, ещё будучи в шестидесяти градусах по отношению к полу, начинает молить Качмарека о пощаде.
7) Остаётся не дать уйти Реховичу, о чём лёжа на полу помимо прочего хлопочет Бужинский и рекомендует воспользоваться тяжёлым табуретом – умного человека видно сразу.
8) Но Влодьзимежу хочется, чтобы подлый Рехович таки выпрыгнул в окно и, пролетев вниз не менее десяти метров переломал ноги, и табурет летит в его спину, но только тогда, когда академик оказывается стоящим на подоконнике…
Но суровая действительность внесла нещадные коррективы.
Если поначалу план Качмарека работал как швейцарские часы, и ему, действительно, удалось облапошить Кубалу, всего-навсего нагнувшись, но всё забуксовало, когда пришло время вынимать кортик из закреплённых на голени ножен – неожиданно выяснилось, что ничего подобного в наличии не оказалось.
И пока попавший в замешательство Влодьзимеж, размышлял над тем, почему это он решил, что вооружён, его ухо оказалось в цепкой лапе быстро сориентировавшегося после первоначальной неудачи профессора Кубалы!
– Попался, мерзавец?! – Вопил профессор, решивший, что в сложившейся ситуации можно и в библиотеке драть глотку.
Пока Качмарека выводили из библиотеки под всеобщие аплодисменты и улюлюканье, он не издал и звука – уподобляться безумной толпе, превращаться в безмозглое животное, нарушающее тишину в столь святом дли книголюбов месте, он ни за что не станет. Уже хотя бы потому, что оторвать ото рта противную потную ладонь профессора Кубалы оказалось невыполнимой задачей.
Единственное в чём был уверен Влодьзимеж в минуты своего позора, так это в том, что уже завтра он с триумфом вернётся закончить начатое и даже поимённо знал как и тех, кто этот триумф ему обеспечит, так и тех, кому будет не до веселий и улюлюканий.
9
Возвращаясь домой быстрой решительной походкой, Качмарек ясно представлял себе, как приукрашивая,
