мемуары, добрые и долгие отзывы о самом себе не радовали Иннокения. Ему сейчас было абсолютно всё равно, что в своё время десятилетний Гешик Нуглер уже обладал множеством талантов и необычных способностей. Например, он запросто мог своим длинным языком приглаживать густой и кудрявый чубчик почти ярко-красного цвета на своей пионерской голове в форме длинного кукурузного початка.
– Между прочим, Кеша, – с гордостью заметил Пигмалион, зашевелив большими, волосатыми ноздрями, – первую свою скульптуру из гипса я собственноручно сотворил, когда мне было всего двенадцать лет. Я назвал её «Девочка с коромыслом».
– И ваше произведение искусства, детского периода творчества, Генрих Наумович, – предположил Иннокентий, – стало украшением какой-нибудь Всероссийской выставки?
– Нет. Не стало. Я водрузил её даже не в огороде, а прямо во дворе. Правда, почему-то, увидев её, наш пёс через несколько часов вместе с цепью исчез в неизвестном направлении. Что касается кур, то они резко перестали нестись, а гуси…
– А гуси улетели на юг?
– Нет. Никуда они не улетели. Просто перестали выходить из хлева на прогулку. Но это и понятно, домашние животные по-своему воспринимают искусство. Да и не мог же я им объяснить, что «Девочка с коромыслом» – это только начало моего творческого пути.
– Наверное, домашние животные что-то не поняли.
– Пожалуй, что это так, Кеша. Но ещё разные перемены произошли по той причине, что моя скульптура была немного похожа на вампира с доской на хрупких плечах.
– С гробовой доской?
– Нет, конечно же. Я тогда создавал образ коромысла, но без вёдер.
– Домашние животные и птицы – не самое главное. Важно, чтобы в то время, Генрих Наумович, люди поняли замысел юного представителя творческой интеллигенции и стремились к самым добрым и светлым переменам.
– Ты сейчас, Иннокентий, выразился довольно профессионально и грамотно.
– Многие по телевизору так выражаются, Генрих Наумович. Я это запомнил и сейчас повторил. Я тоже хочу быть умным.
– Старайся, Иннокентий. Я вспомнил, что тогда произошли ещё кое-какие перемены. Мой папа резко бросил пить водку, а мама, наоборот, начала заглядывать в рюмку и в одиночестве без музыкального сопровождения исполнять, сидя на завалинке, популярную народную песню «Гори, гори, моя звезда!».
– Да, песня хорошая, душевная.
Если бы Маздонов сейчас не думал о прекрасной Изольде, то, возможно, с большим удовольствием и восторгом слушал размышления Пигмалиона на абсолютно никчемные, можно сказать, посторонние темы. Но особой радости от воспоминаний Пигмалиона влюблённый парень не испытывал.
Его интересовала только полезная и любая другая информация о бледной Изе. Только о ней он думал и страстно мечтал о встрече с прекрасной девушкой. Но Пигмалион, продолжая гримасничать, говорил и говорил.
Наверное,
