Надо набраться терпения. Всему свое время. Если у нее есть тайна, она в конце концов доверит ее мне».
Как только Октавия вышла, женщины продолжили разговор.
– Гильем казался тебе искренним? – спросила мадемуазель Жерсанда. – Ты сказала, что любила его. А он тебя?
– Он говорил, что обожает меня, находил меня красивой, умной, забавной. Но мои планы стать повитухой приводили его в ярость. Он осуждал мой выбор. По его мнению, это плохо сочетается с тем образом жизни, который должна вести супруга и мать.
– Да он настоящий тиран! Представь: он остался здесь, осмелился пойти наперекор своим родителям и попросил твоей руки. Как бы ты поступила, Анжелина? Посмела бы ты пренебречь желанием Гильема? Стала бы ты ездить по всему краю, чтобы помогать роженицам, как это делала твоя мать Адриена?
– Я об этом не думала, – честно призналась молодая женщина. – Мне нравится это ремесло, хотя оно и не приносит богатства. Впрочем, оно не нравится папе… и вам, мадемуазель. Порой меня охватывают противоречивые чувства: я знаю, что это мое призвание, но в то же время хочу остаться в Сен-Лизье и зарабатывать на жизнь шитьем: быть портнихой или модисткой. Каждый вечер я меняю свое мнение. Стать повитухой значит оказать честь памяти моей матери. Увы! Если я уеду в Тулузу на несколько месяцев, как здесь будет жить мой отец? Конечно, в очках он видит лучше, но после нескольких часов, проведенных в мастерской, у него появляется головная боль. Вчера вечером, сидя за столом, я была преисполнена решимости остаться здесь и не колебалась. Но сейчас, у вас, меня вновь охватили сомнения. Так или иначе, но мне придется ждать целый год, прежде чем записаться на курсы.
– Неужели ты слишком молода, чтобы участвовать в конкурсе? – удивилась мадемуазель Жерсанда.
– Нет. Но я должна накопить денег на учебу.
– Если тебе нужны деньги, я помогу.
– Вы и так много помогаете мне, мадемуазель. Заказы, которые вы делаете папе… Деньги за высокие ботинки из кордовской кожи с железными скобами, чтобы не упасть на скользком льду, позволят нам безбедно прожить до весны.
– А еще я хочу подарить Октавии новое манто. Это очень срочно. Завтра ты поедешь в Сен-Жирон и выберешь серый шерстяной драп. Фасон придумаешь сама, я доверяю тебе. И вот еще что. Если ты перестанешь величать меня «мадемуазель» и будешь называть просто Жерсандой, то сделаешь мне самый роскошный подарок!
– Я постараюсь, – пообещала Анжелина.
Через два часа молодая женщина распрощалась с мадемуазель Жерсандой. По-прежнему шел снег, придавая городу зимний вид. Из труб вились клубы дыма. Дома были построены на склоне скалы так, что их крыши как бы накладывались друг на друга. Зубчатая башня собора служила взлетной площадкой для шумной стаи ворон. Темное низкое небо, казалось, хотело раздавить городок, который веками бросал ему вызов с высокого уступа. Анжелина шла домой, не зная,
