меня хоть от этого! – воскликнула она с отвращением.
– Избавить? От чего же мне вас избавить?
– От стыда за все, о чем вы говорите. От стыда, который охватывает меня при одной мысли о том времени, когда я думала, что люблю вас.
– Если вы еще не забыли, что такое стыд, – усмехнулся Сакр-аль-Бар, – то он сокрушит вас прежде, чем я закончу, ибо вам придется выслушать меня. Здесь некому прервать нас, некому перечить моей воле, здесь повелеваю я. Итак, подумайте, вспомните. Вспомните, как вы гордились переменами, которые произвели во мне. Моя податливость льстила вашему тщеславию – как дань всемогуществу вашей красоты. И вот на основании ничтожнейшей улики вы вдруг сочли меня убийцей вашего брата.
– Ничтожнейшей улики? – невольно воскликнула Розамунда.
– Настолько ничтожнейшей, что судьи в Труро даже не возбудили дела против меня.
– Потому что они полагали, – перебила она, – что вас вынудили на этот поступок; вы поклялись им, как и мне, что никакие выходки моего брата не заставят вас поднять на него руку; они не знали, что вы – лжец и клятвопреступник.
С минуту Сакр-аль-Бар пристально смотрел на Розамунду, затем прошелся по террасе. Он совсем забыл о Лайонеле, и тот по-прежнему лежал под розовым кустом.
– Да пошлет мне Господь терпение, – наконец проговорил корсар. – Оно мне необходимо, поскольку я желаю, чтобы сегодня вы многое поняли. Я намерен показать вам, как справедливо мое возмущение и как заслуженно наказание, которое вас ждет за то, что вы сделали с моей жизнью и, возможно, с моей бессмертной душой. Судья Бейн и тот, другой, кто уже умер, знали, что я невиновен.
– Знали, что вы невиновны? – с насмешливым изумлением переспросила Розамунда. – Разве они не были свидетелями вашей ссоры с Питером и не слышали, как вы поклялись убить его?
– То была клятва в пылу гнева. Успокоясь, я сразу вспомнил, что он ваш брат.
– Сразу? – усмехнулась она. – Сразу после того, как убили его?
– Повторяю, – сдержанно ответил Оливер, – я не убивал его.
– А я повторяю: вы лжете.
Довольно долго смотрел он на Розамунду и наконец рассмеялся:
– Вы хоть раз встречали человека, который лгал бы без причины? Люди лгут ради выгоды, из трусости, злобы или из обыкновенного тщеславия. Я не знаю других причин лжи, разве что – ах да! – он бросил взгляд на Лайонела, – разве что самопожертвование ради спасения ближнего. Вот вам и все побуждения, толкающие человека на путь лжи. Хоть одно из всего относится ко мне в моем нынешнем положении? Подумайте! Спросите себя, зачем мне сейчас лгать вам? Подумайте и о том, что я возненавидел вас за измену; что у меня нет более страстного желания, чем желание наказать вас за нее и за те страшные последствия, которые она повлекла за собой; что я привез вас сюда, дабы вы сполна, до последнего фартинга, расплатились со мной. Так зачем же мне лгать?
– Даже если это и так, то зачем вам говорить правду? С какой целью?
– Чтобы
