хмурюсь. Что за ерунда? Почему…
– Ли-ли-я? – Адриан задумчиво растягивает каждый звук, будто никогда прежде не слышал это слово. – Типа, как цветок?
– Ага…
Как здорово, моя личность утеряна и заменена цветком.
– Тебе подходит, ты очень красивая, – юноша изучает мое лицо пару долгих секунд и смущенно отворачивается, сжав покрепче кожаную обложку.
– Спасибо.
Кажется, уже целую тысячу лет мне никто не делал комплиментов. Я и забыла, как это бывает приятно.
– Это книга… мм, Софии? – надеясь, что угадала с именем, неуверенно произношу я, поглядывая на розовато-бежевые руки собеседника.
– Мы хотели устроить литературный кружок с миссис Блейк, но она… – поджав губы, парень тяжело вздыхает, подушечкой большого пальца бережно проведя по красной кожаной обложке с золотой потертой надписью: "William Shakespeare". – Это любимая книга моей мамы. Я попросил Софи передать ей привет, если они вдруг встретятся, но я не думал, что это произойдет так скоро…
– Ох… – мои плечи съеживаются, ногти через перчатки мягко царапают колготки на коленях, – Я знаю, каково это остаться без ма… без… важного человека.
Я не могу произнести слово на букву "М". Язык не поворачивается.
– Ничего, я это уже пережил. Но вот мой отец…
Адриан снова опускает веки, задрав голову. Солнце ласкает юношеское лицо, утешая. Я хочу взять его ладонь в свою, но не могу… Даже с перчатками, я не стану рисковать.
– Мой отец очень по ней страдал, но держался ради меня. А потом врачи упекли меня сюда на целый месяц. Двадцать девять дней отец сидел один в нашей квартире и держался ради меня… но на т-тридц-ц-цатый день… – буквы спотыкаются друг о друга, поблескивающие прозрачные струйки скользят по веснушкам и оставляют влажные капли на светлой сорочке. Нос шмыгает. Губы дрожат. – Меня даже не отпустили попрощаться… Представляешь? Моей бабушке пришлось в одиночку заниматься п-п-похоронами. Но нам не хватило денег купить землю – все ушло на мое лечение… Отца пришлось… п-приш-шлось…
Он зажимает рот трясущейся ладонью. Я рефлекторно пододвигаюсь чуть ближе, ловя взгляд немного припухших глаз. Адриан медленно склоняет голову и утыкается лбом в мое плечо. Я не успеваю среагировать, как его руки уже крепко обнимают меня. Теплые… Смертельно нуждающиеся в поддержке.
Сперва я пугаюсь. Однако ничего ужасного не происходит. Парень остается цел и невредим. По крайней мере, снаружи.
– Его кремировали сегодня утром, – шепчет он мне на ухо, будто по секрету, – моего родного отца сожгли, Лилия.
– Адриан… – почти беззвучно произношу я и решаюсь коснуться его, кончиками пальцев осторожно поглаживаю юношу по волосам, – мне так жаль.
Если его отец скончался на днях, значит, я должна была его видеть…
– Эй! – разбивает всю атмосферу чей-то крик.
Мы с Адрианом резко отскакиваем друг от друга, словно занимались чем-то
