к деньгам причиняло ему невыносимую боль. Наконец, он измученно вздохнул, протянул мне сигареты и все три купюры.
– Берите. Так берите.
– А деньги?
– Да берите так, бог с ними, с деньгами…
– Тебе что, деньги не нужны?
– Да ладно, говорю же вам, бог с ними… И вообще, что не нравится? Я вам сигареты бесплатно, а вы еще руками машете…
– Да что-то не привык я, чтобы бесплатный сыр… В мышеловках, – я сгреб пачку и банкноты, и у меня появился соблазн быстро повернуться и уйти, вот так быстро, чтобы он не успел опомниться, этот сумасшедший, но что-то удерживало меня – может, как раз то, что он был сумасшедший. Я выгреб из кармана всю мелочь, наскреб двадцать рублей и бросил на прилавок разлетевшиеся монеты.
– На, клюй, воробей.
– Вот за это спасибо, – он улыбнулся совершенно искренне, без малейшей издевки, кинулся собирать монеты.
Я вышел из магазина, посмеиваясь, но с тяжелым, неприятным чувством, что я там чего-то недоделал, что надо бы вернуться и дать ему в морду или наговорить кучу колкостей, которые я считаю остроумными. Я повернулся и посмотрел в светлый проем магазина: парень тихонько стонал и бился головой о прилавок.
Я увидел его снова в троллейбусе.
Вернее, не увидел, а услышал, это было поздно вечером, когда троллейбус остается единственным светлым островком в зимней вьюжной ночи. Озябшие люди тянутся к нему, как мотыльки на свет огня, и жмутся к печке кондуктора, и кто-нибудь самый дерзкий уже сидит на самом троне. Кажется, что в мире не осталось ничего кроме этого троллейбуса. И кажется, что там, за окном – открытый космос и летим мы на какой-нибудь Гемма Беллатрикс в созвездии…
– А других банкнот на сдачу у вас нет? Вот эту и эту замените пожалуйста, что-то они у меня доверия не вызывают… А можно вот эту бумажку? И вот эту. Спасибо большое, извините, я сам виноват, что с соткой зашел…
Кажется, парень пятился, кажется, в мою сторону, мне оставалось только дождаться, пока он подойдет поближе, а потом хлопнуть его по спине.
– Ну что, фальшивых денег наштамповал, теперь можно и в троллейбусе проехать, да? – крикнул я.
Он обернулся, растерянно посмотрел на меня, пытался вспомнить, кто я и что я.
– Да, у него все деньги фальшивые, – кивнул я кондукторше, – вы это учтите.
– Да будет вам, сейчас обоих выгоню, – кудахтнула тетка и удалилась на свой трон.
– Вы извините пожалуйста, что я тогда… – он сел в кресло, жестом предлагая мне присоединиться к нему, – у меня же и в мыслях не было, что ваши деньги фальшивые, настоящие они, кто бы сомневался…
– А что не понравилось тогда? – меня передернуло, – серийный номер некрасивый?
– Да нет, вы опять извините… Судьба у них нехорошая была.
– У кого?
– У денег у этих.
– Тяжелое
