вижу…
– Отчислили? – ни с того ни с сего спросил я.
Он кивнул.
– Потом страшно так бывает, стоишь в очереди в магазине, и перед тобой кассир считает деньги, а там чего только нет… вся история человечества в картинках. Страшно так… Еще спасибо, прикасаться к ним не приходится.
Порыв ветра бросил нас в подворотню, в другую, прижал к стене, мы почти поползли вперед. Белые хлопья снежинок летели нам навстречу мокрыми звездами, бились в лицо.
– А я думал, вы скряга какой-нибудь, который кроме денег ничего не видит, – признался я, – есть сейчас такие… никаких интересов, ни друзей, ни семьи, а если семья, так и там каждую копейку считают, со взрослых детей деньги берут, что те у них в квартирах живут…
– Нет, я не такой… но что ничего кроме денег не вижу, это точно, – вздохнул он, – свихнуться можно. Как увидишь там что-нибудь, так страшно становится… вся история человечества, какая есть… Тут же сто детективов написать можно, всех Корецких переплюнуть… Бывает, конечно, что-то приятное, но чтобы у человека с деньгами что-то приятное было связано… то редкость… Ну все, мне в этот подъезд, спасибо, что проводили.
– Можно я в конец обнаглею? – не выдержал я.
– А что такое? – он настороженно повернулся ко мне.
– А то… Замерз я совсем. Чашку кофе можно у вас попросить?
– Ах вот оно что, – он странно посмотрел на меня, кивнул, как будто даже не мне, а кому-то или чему-то еще, – ну-ну.
Квартира оказалась под самой крышей, как будто специально, чтобы видеть сверху огромный город и людей в нем, и деньги, деньги, много денег, у каждой бумажки была своя история, своя память, своя безмолвная боль. Продавленный диван и стеллажи, стеллажи, как в библиотеке, только здесь были не книги, а фотоальбомы, кипы, талмуды, полчища.
Мой новый знакомый рухнул на диван и раскрыл первый попавшийся альбом, я скрипнул зубами, думая, что он начнет показывать мне семейные фотографии, но на страницах альбома под пленкой оказались деньги. Рядом с каждой банкнотой чернел знак, плюс или минус, и еще какая-нибудь краткая, лаконичная запись. Старая, дореформенная сотня с жирным минусом, под ней было размашисто написано: «Москва, 1981. Ссора двух…» Левее лежал новенький доллар, на нем, что странно, вместо плюса или минуса чернел знак вопроса, и было подписано: «Курск. Коллекция» Ниже лежала пятисотка, вернее, то, что было когда-то пятисоткой, картинка из нее была бережно вырезана, а внизу стояла подпись: 2008 г. Что такое деньги.
– Вот видите… У каждой денежки своя судьба, своя история… Вот из-за этой сотни две подруги в Москве поссорились, когда одна другой долг отдавала, тысячу, обсчиталась с деньгами… Естественно, скандал, ты меня обмануть хотела, ты меня ограбить хотела, знать тебя не хочу больше… Это же деньги… А были лучшими подругами, между прочим. Вот вам и деньги.
– А кто это в Курске доллары печатал?
– А, это…
