свидетелей её опасного променада, но, судя по тому, что вокруг стояла расслабленная тишина, изредка прерываемая отрывистыми стенаниями одинокой ночной птицы, погони не было.Глаза, заточенные на осмотр всякого рода механизмов, сами выхватили громоздкий навесной замок, а проворные пальцы принялись с жадностью его ощупывать.
– Потайная дужка! – разочарованно протянула девушка, с неодобрением разглядывая антивандальную, монолитную конструкцию, которую не встречала ещё ни разу – не пользовались люди у них на селе такими хитроумными замками.
Ну, Ужицкий! Ну, дед! Что же за богатства он здесь хранил, если так подготовился? Инцидент с невежливым Рукавицей ушёл на второй план. Что делать-то?
Ковырялась Маня долго, позабыв про осторожность и время, но взломать хитроумный замок ей никак не удавалось. Совершенно вымотавшись, она устало облокотилась об дверь лбом и чуть не потеряла сознание от ужаса – обитое железом дверное полотно заскрежетало, подалось вперёд, слетая с петель и выворачивая поролоновый утеплитель, катастрофически накренилось и… полетело в погреб с жутким грохотом.
Маньке показалось, что адский шум разбудил всех соседей в округе, и даже полная луна выглянула из-за облака, интересуясь происходящим беспределом. Отчаянная девчонка быстро закинула инструменты в сумку, перекинула лямку через плечо, схватилась за голову, заботливо прикрывая лицо рукавами, и бросилась бежать. Шипы кустарника нещадно терзали её худые плечи и колени, но перепуганной воровке было всё равно – от страха она о боли забыла.
Уже за двором Маня поняла, что всполошилась зря, а тревога оказалась ложной – тишина стояла отменная. На пару секунд полная луна осветила покосившиеся кресты старого кладбища и, словно испугавшись чего-то, трусливо закатилась обратно за облако.
– Тьфу ты, – сплюнула девушка, быстро перекрестившись, – Царица небесная.
Ощутимо пахнуло свежестью с ближайшего пруда, и начавшая остывать Манька зябко поёжилась. Чуть слышно зашелестели листья на молодых березках, а в чудной, склонной к изобретательской деятельности голове вспыхнула яркой искоркой мысль о несоответствии.
Дверь в огромный, полный тайн погреб Ужицких открывалась внутрь?
– Чё за чертовщина? – У Сорванца мигом вскипел мозг. Что, чёрт побери, происходит? Как могла она, с её опытом и образом жизни, не понять, что проклятая дверь открывалась внутрь? – Этого не может быть! Просто не может, – Манька не заметила, что разговаривает сама с собой, – Я – профессионал, я – мастер, я…
Раздираемая любопытством, граничащим с маниакальной целеустремлённостью, она решительно двинулась в сторону треклятого погреба, чтобы разгадать его инженерный секрет.
В метре от зияющего проёма Сорванец замялась и остановилась, нерешительно переминаясь с ноги на ногу – из мрачных глубин таинственного подземелья несло плесенью и перебродившим ячменём, но самое странное, что на посыпанную песком землю перед входом падал тусклый,
