по твоему состоянию, расплатиться за лечение ты тоже не собираешься?
– Прости…
– То-то же! Спасай вас тут каждого, да ещё выслушивай потом! – Возница сердито гремел плошками, прибирая и рассовывая по полкам и коробам свои «лекарства».
Больной притих, даже дыхание стало еле слышным, как если бы он добровольно решил не дышать. Но когда Возница встревоженно обернулся, он встретил его вопросом.
– Его можно найти?
– Ребёнка-то?
– Да.
– Тебе это надо?
– Да, очень.
– Понимаю тебя, – Возница присел напротив и пристально всмотрелся в глаза постояльца.
– Так ты поможешь?
– Думаю, это возможно. Здесь все обо всех всё знают. Особенно о новых людях. Я помогу, …постой, не благодари! Помогу, но только, если заплатишь мне. Ты, похоже, из тех людей, с которых плату следует брать заранее, потому что они постоянно норовят свинтить из этого мира. И зачем я только связался с тобой! Не мог мимо пройти!
– Как же я заплачу, если у меня украли всё, что было? Ты лучше меня знаешь об этом.
– Нет денег – нет дела!
– Ну и мерзавец же ты! Это ведь по твоей вине моего ребёнка украли! Если бы ты не струсил, как последний негодяй…
– Да, я мерзавец. И негодяй, – злобно ощерился Возница. – И это единственная причина, по которой я могу кормить семью. Поэтому я горжусь тем, что ты считаешь оскорблением. Ради денег я готов и продать, и предать, и убить! Больше того: после ещё и не обижаться на оскорбления! Не нравится? Можешь убираться! В тебе здесь не сильно нуждаются!
Перегрин, словно от удара, обессиленно откинулся на своём ложе.
Возница, сочтя разговор оконченным, поднялся и собрался было уходить. Но тут Перегрин от ненависти сжав кулаки, застонал от боли и воскликнул.
– Перстень! У меня же остался перстень! Возьми его! Он, правда, старый и потёртый, но посмотри, какая тонкая работа! Его подарила мне мать, на память. Но, думаю, она будет рада, если он послужит …другому делу.
Увидев ответное выражение лица своего лекаря, Перегрин смутился.
– Что? Что не так?
– Ты хочешь отдать свой перстень?
– Да, а что тебя не устраивает? Тебе ведь нужна плата? У меня нет больше ничего, кроме этого перстня.
– Но он не годится для оплаты!
– Почему? Он тебе не нравится?
Возница засучил рукав, прикрывающий кисть, и Перегрин увидел такой же перстень, только развёрнутый выпуклостью в ладонь. Разочарованно вздохнул.
– А, так у тебя такой уже есть, поэтому ты не хочешь брать?
Возничий, будто не слыша, мягкой звериной поступью вернулся к постели больного.
– Это не твой перстень? Ты его не используешь? Ты, кажется, сказал, он принадлежал твоей матери?
– Да,
