и правитель города не предполагал, что опасность может явиться из воды.
«О, отец всех воинов Уицлипоцтли, – мысленно воззвал Куохтлиотл. – Пусть в этом городишке найдется Избранный. Пусть он будет тем, кого я смогу привести к моему господину и возрадовать его сердце. И пусть кровь этого пленника умилостивит владыку засухи Тошкатля и подарит нам Небесную Воду. Много Небесной Воды для нашего великого народа!»
Предводитель поднял ладонь. Рядом с ним, словно из ниоткуда, возникли двое воинов. Это были командиры отделений Орлов и Ягуаров – лучших бойцов владыки Ауисотля. Куохтлиотл воспитал обоих и научил убивать. Из его рук эти воины впервые приняли обсидиановые мечи, и каждому из них он самолично сбрил пучки волос на затылке после того, как они взяли в бою своих первых пленников. Эти двое понимали его с полуслова, и Куохтлиотл знал, что именно им он доверит охрану будущей священной жертвы.
Когда предводитель думал о Великом Приношении, в его сердце разгорался жар. Воин мечтал как можно скорее увидеть того, кому предстояло отдать свою кожу, мясо и сердце великому Тошкатлю. Бог засухи жаждал крови и не терпел промедления. Иногда Куохтлиотлу казалось, что он чувствует эту жажду, и в эти мгновения военачальник мысленно осаживал себя. Думать, что ты сопереживаешь желаниям богов, – святотатство. Это право принадлежало лишь избранным жрецам – старому Ицтликоатлу и его собратьям.
– Пора начинать, – прошептал Куохтлиотл. – Когда вступите на берег, разбейтесь на две руки и продвигайтесь к храму. Помните, дети мои, чего боги ждут от нас. Не разочаруйте их и меня!
Спустя мгновения из камышей на простор реки выплыли без малого пять сотен небольших плотов, на каждом из которых лежал на животе воин, загребающий руками мутную воду. В полной тишине ацтеки переправлялись на другой берег, устремив взгляды на город, еще не ведающий о приближающейся беде. Первые женские вопли раздались уже тогда, когда плоты с воинами миновали половину пути.
Город взорвался криками. Засвистели в воздухе стрелы сапотеков, и некоторые нашли свою цель. Вода под плотами пятерых воинов, плывших сразу за Куохтлиотлом, окрасились красным. Предводитель стиснул зубы.
«Пусть видят боги, на что мы идем ради их благоволения!» – подумал он, яростно загребая руками воду.
Берег приближался: среди мечущихся в панике женщин и детей стали мелькать фигуры в доспехах, украшенных перьями. Сапотеки выстраивались во фронт, ощетинившись длинными копьями с обсидиановыми и костяными наконечниками. Однако воины явно не были готовы к нападению с реки: среди бойцов сновали командиры, пытавшиеся пинками и руганью навести порядок.
Битва закипела еще в воде, на подступах к берегу. С леденящими душу воплями бились свирепые Ягуары и Орлы, заливая кровью себя и врагов. Все больше воинов-ацтеков спрыгивали с плотов и вступали в битву, стоя по пояс в реке. Жаркое утреннее солнце пекло плечи и руки
