и принятия с нею новой буддийской основы духовности синоцентричного мира, также прошедшего творческий акт последующей национальной адаптации (в смысле синтеза с синто).
Эту загадочность японской души прекрасно раскрывает их лирика: хокку, танка – эти жемчужины блистательного поэтического опыта уже просвещенных японцев, обогативших свой ум идеями буддийской мудрости и воспринявших классические традиции китайской поэзии и, главное, усвоивших знаково-символическую логику иероглифического письма, великого по своему значению для последующего исторического триумфа японской нации. «Века и века японское сердце, мужское и женское, – восклицал великий Бальмонт, – училось в зрелищах красоты и в великой борьбе отбрасывать ненужное, начиная певучую повесть сердца, которая есть стих. Трудно состязаться с тем, кто века научался играть былинками, как музыкальными строками, и в десять слов пять строк влагать намеками и утончением метко схваченную картину и выразительно сказанный связный сказ» [цит. по: 505, c. 7].
Японская культура посредством поэзии раскрывает рефлексию разных поло-возрастных групп: детей, женщин, мужчин, умудренных поколений, по-разному выражающих своими чувствами отношение и к Природе, и вообще к чуду Жизни. Дети относятся к чуду Жизни спокойно, как к норме. Особенно это явно выражено в синто. Женщины благоговеют перед чудом Жизни, в т. ч. и ими творимой, мужчины «делают дело», игнорируя чудо, относя его к иррациональной сфере, оставляемой ими за пределами своего внимания. Старшим поколениям свойственен гармонизирующий синтез всех трех типов творческого эко-общения. Но выйти на этот уровень еще предстоит всему человечеству, в т. ч. и в рамках японского варианта эко-синтеза культур.
Но отношение к чуду у творчески разных типов психосоциокосма – это лишь одна, хотя, бесспорно, важная плоскость этих многомерных различий. Но даже и эти различия по данному параметру позволяют сделать следующие очень значимые выводы: различия эти фундаментальны; их необходимо сохранять и развивать специфичными для каждого типа творческих потенциалов методами, но без превращения этих различий в противоречия, т. е. по принципу «позитивной поляризации» (по П. А. Сорокину). Ныне разные культуры развивают разные типы творческой индивидуальности, а поэтому установление этих различий есть лишь приближение к более важному процессу их гармоничного эко-синтеза в каждом типе творческой индивидуальности, т. е. превращение развития последней в четырехмерное целое (взамен одно-двухмерности и нечеткого различения).
Для этого и нужна хорошо продуманная, качественно новая, Живая логика Творчества. Японская лирика представляет собою одно из самых перспективных оснований для продолжения ее разработки, начало которой было положено мною. Наиболее очевидно то, что в японской лирике проявляются два основных вида Живой логики творчества: синто-детская и женски-буддийская логики. И в японской культуре эти два родственных
