против меня. Все против меня.
Не было года, чтобы кошка не приносила по шесть, а то и по семь котят. Бабушка складывала их в мешок и уносила на речку.
– Скоро в нашей речке котят будет больше, чем рыбы, – ворчал дед.
– А ты их прокорми! – сердилась старуха. – Ты меня не можешь прокормить.
Кошка подошла к кровати и стала ластиться ко мне. Иосиф нагнулся, хотел было поймать ее, но та оцарапала его, и он отдернул свою кривую, заскорузлую, как корень, руку.
– Ты уж, брат, не обессудь. Без старухи не могу… Погоди… Придет с базара – поговоришь… Хотя вряд ли она ее одолжит… – Дед вдруг осекся и прислушался. Его заросшие волосами уши уловили негромкие, но твердые шажки бабушки. – Вы уж лучше побеседуйте наедине, – сказал он и заковылял к себе в комнату.
– У меня что-то часы барахлят, – пытаясь отплатить старику за доброту, пробасил могильщик. – Я их тебе как-нибудь подброшу.
Одноногий собирался подбросить деду свои часы с незапамятных времен. Я слышал это и на кладбище, и на богослужении – они с дедом всегда молились рядом, и на берегу речки, и в кабаке. Но могильщик так и не подбрасывал их. По-моему, у него вообще часов не было. Он их просто придумал от жалости к деду. В самом деле, кому нужны на кладбище часы? Никому.
Бабушка вернулась с базара не одна. Из плетеной корзины выглядывали два гуся. Их длинные белые шеи тянулись вверх, как стебли.
– Что здесь делает мой бывший жених? – хмуро спросила бабушка и поставила на пол корзину.
Казалось, она спрашивала не у меня, не у Иосифа, а у гусей.
Гуси враждебно покосились на одноногого, на кошку и для острастки загоготали.
– Тебя жду, – ответил ее бывший жених. – Дело есть.
– Дело? – Бабушка никак не могла взять в толк, что ему от нее надо. – Хочешь, чтоб я тебе перину набила?
– Не хочу, – пророкотал могильщик. – На кой ляд мне, одноногому, перина?
– Замуж я уже за тебя не пойду, – усмехнулась бабушка.
– Он пришел за кошкой, – объяснил я.
– За кошкой?
– Одолжи мне на недельку свою барышню, – ласково начал могильщик. – Житья от мышей не стало.
– Кладбищенские мыши невкусные. Она не станет их есть, – сказала бабушка и глянула на гусей. Те громким гоготом ее поддержали.
– А ты что, их пробовала? – заступился за свое кладбище одноногий.
– Ты был грубияном и грубияном остался, – рассердилась бабушка. – Я потому за тебя и не пошла.
– Ты бы не только пошла, ты бы побежала, если бы не она, – могильщик взял деревяшку и стал раскачивать ее на руках, как ребенка. – Баю, баюшки, баю…
…Когда-то, в далекую пору, когда могильщик еще в могильщики и не метил, когда были у него, как у всех порядочных людей, две ноги, он сватался к моей бабушке. Говорят, дело уже шло на лад, но тут, как назло, началась война и могильщика забрили
