за его спиной. Он улыбнулся, он любил такие моменты, когда она находилась сзади – от нее веяло теплом и любовью, и в такие минуты он чувствовал себя, в прямом и переносном смысле, как за каменной стеной. Обычно в такие мгновения она наклонялась, прижимаясь к его спине, и клала руки на его плечи. Но в этот раз все было по-другому, она не наклонилась и не помурлыкала в ухо, и его охватила тревога. Он запрокинул голову и посмотрел в ее глаза.
– Кто звонил?
После долгого молчания Надия ответила:
– Гусейн-Али.
– Что ему надо? Случилось что-нибудь?
Хункарпаша повернулся на стуле всем телом и увидел, как по щекам жены ползут слезы. Наконец она ответила:
– Случилось, Паша. Амира ранили.
Хункарпаша вскочил со стула и забегал по комнате, не обращая внимания на боли в ноге.
– Так, так! Ах, стервец, обманул деда. А все успокаивал: «Это не опасно, это не опасно! Я только туда и обратно!» – передразнивал он. Потом вдруг остановился. – Ты хоть скажи, куда его ранило-то: опасно, нет?
– Я не знаю, он ничего не сказал. Сказал только, что он лежит в госпитале.
– И ты не спросила!
Хункарпаша устремился к телефону.
– Я сам позвоню, я сам все узнаю.
– Да нет их сейчас дома, они к нему поехали, в госпиталь.
– Тогда я сам поеду! Прямо сейчас! Где мои новые штаны?! – гремел он. – Вечно засунут куда-то, а потом не найдешь ничего! Бардак в доме!
Жена подошла к нему, еще колючему и разгоряченному, обняла и склонила голову на его плечо.
– Паша, ну куда ты поедешь! Ведь ночь на дворе. Давай подождем до утра, а? А утречком, рано-рано, и поедем.
Она услышала шумный вздох, словно усталый, старый паровоз выпускал последние пары, и почувствовала, как обмякли и задрожали его плечи.
Ночь они не спали. Хункарпаша то лежал, уткнувшись в подушку, то вставал и бродил по комнате, то и дело поглядывая в окно, словно торопя наступающий день. Он даже закурил на кухне трубку, чего с ним не бывало ни разу. Надия исподтишка следила за мужем, сжимая под подушкой в руке приготовленные на всякий случай таблетки и подремывая через каждые полчаса. Хункарпаша заснул перед самым рассветом, и жена долго не решалась его будить.
В Махачкалу, укутанную синим рассветом и белесыми туманами, ползущими с моря и из русел речушек, они въехали, когда еще не поднялось солнце. И только сейчас вспомнили, что не знают, в какой госпиталь ехать. Решили сначала заглянуть к сыну.
На звонок долго никто не отвечал. Они уже подумали, что несчастные родители с детьми дежурят у постели Амира, когда вдруг за дверями услышали стук и голос Гусейн-Али:
– Кто там?
– Это мы, сынок, – ответила мать.
Пока пили чай, Гусейн-Али рассказывал:
