сказал:
– Перестань помогать ему.
– Осторожней, – предупредила Тария. – Ты говоришь со своей королевой.
Это вызвало у Лотара лукавую улыбку, и, наклонившись к Тарии, он напомнил:
– В первую очередь ты моя сестра.
С этим она не могла поспорить. Подошедший к ним сзади Ллейн окинул Лотара серьезным взглядом карих глаз.
– Когда ты в последний раз был в Каражане? – спросил король.
– Вместе с тобой. Не помню… шесть лет назад?
Шесть лет. Долгое время. Когда же они успели промелькнуть? Когда-то Лотар, Ллейн и Медив были так близки…
– И с тех пор ты не общался с Медивом? – удивленно поинтересовался король.
– Не то чтобы я не пытался, – проворчал Лотар. – Я знаю, что он получал мои письма, но с тем же успехом можно было не беспокоиться, нанимая гонца, а просто сжигать их в камине после написания. Я так понимаю, ты тоже ничего от него не слышал?
Ллейн покачал головой.
– Ну что ж, – мрачно сказал он, опустив взгляд на свою руку, – сейчас он не сможет от нас спрятаться.
Он снял с пальца кольцо с большим, мерцающим голубым камнем и вложил его в протянутую руку Лотара.
Их взгляды встретились.
– Страж призван, – произнес Ллейн.
5
Дуротан с Оргримом и двумя дюжинами друг их Северных Волков стояли на холме, гл яд я на открывающуюся внизу картину. Дуротан медленно поглаживал густую шерсть Острозуба, с трудом веря собственным глазам. Орки – огромные, могучие, гордые воины – поджигали хижины с соломенными крышами, резали скот и гонялись за мелкими, безоружными, слабосильными на вид созданиями, которые, крича, разбегались от них. Гул’дан обещал оркам пищу и чистую воду. Это обещание он выполнил. В полях, раскинувшихся внизу, наливалась золотом пшеница, а соседний участок был усеян ярко-оранжевыми тыквами.
Животы его соплеменников были плотно набиты, но души все еще не насытились. Дуротан с отвращением скривил верхнюю губу, глядя на резню – это нельзя было почтить словом «битва», – продолжавшуюся в деревне.
Из хаоса внизу вырвались волк с наездником и помчались вверх по холму, к ним. На лице Чернорука, их военного вождя, застыло грозное выражение. К могучим плечам его волка был привязан пленник. Один из «человеков», как называл их Гул’дан.
Точнее, пленница – юная и очень испуганная на вид. Ее волосы были цвета соломы, весело потрескивавшей и горевшей на крышах селения, а кожа имела странный розово-оранжевый оттенок. А глаза пленницы были голубыми, как у сына Дуротана. Хотя женщина всхлипывала от ужаса, ребенок, которого она прижимала к груди, был слишком напуган даже для того, чтобы плакать. Его мать в беззвучной мольбе смотрела вверх, на Дуротана – однако он и без слов знал, что она хотела сказать. «Пощадите мое дитя».
«Детиш»…
– Северные Волки не собираются присоединиться к охоте? – гневно спросил Чернорук.
Глядя на плачущую женщину,
