очень расстроенная, ожидала меня у ворот. Она бросилась ко мне навстречу, размахивая руками, словно испуганная курица-наседка, и изрыгая одно проклятие за другим. Ей не разрешалось притрагиваться ко мне, моя мать ей запрещала, но в этот момент было похоже на то, что нянька нарушит запрет и надерет мне уши.
При виде Тхань она удивленно остановилась.
– А это еще кто?
– Это Тхань. Я хочу представить ее своей матери.
Вид моей подруги, и без того жалкий, перед лицом враждебно глядящей на нее няньки стал еще печальнее.
– Ты хочешь ее… – У няньки слова застряли в горле. Она схватила меня за плечо. – Сначала иди в дом, я хочу, чтобы ты была чистой, прежде чем получишь наказание от своей матери.
– А что будет с Тхань? – осмелилась спросить я.
– Посмотрим. В любом случае в таком виде перед госпожой она не появится!
Нянька потащила нас за собой. Тхань безропотно позволила делать с собой все, что хотела нянька. Она даже не пискнула, когда нас обеих засунули в лохань с водой и грубо стали смывать с нас грязь. У меня было такое чувство, будто с меня живьем снимают кожу, и я громко кричала, но ничего не помогало.
С горящей кожей и опухшими глазами я в конце концов очутилась перед своей матерью, которая сидела в салоне на французской софе. На ней было светлое вечернее платье, наверное, она ходила в нем в гости к одной из своих знакомых. Щеки матери были очень бледными, а взгляд – острым как лезвие ножа.
– Где ты была? – ледяным голосом спросила она.
Моя мать никогда не повышала голоса, однако я слишком хорошо знала, что этому спокойному тону доверять нельзя. Лишь ее высокое положение в обществе удерживало ее от того, чтобы надавать мне пощечин или отругать меня, как это сделала бы простая вьетнамка. Однако ее злость по отношению ко мне была такой же огромной, как и злость других матерей, которые боялись за своих детей.
– Кто это? – Мать подбородком указала на Тхань. Ее глаза заблестели. – Это с ней ты где-то шлялась?
– Это моя подруга, – честно ответила я. У меня почти не было надежды на то, что maman позволит мне высказать мою просьбу, но я ведь дала обещание Тхань. – Ее мать сегодня умерла, поэтому меня так долго не было.
Maman смерила Тхань взглядом с головы до ног.
– А как звали твою мать? – спросила она после.
– Бин Нгуен, – ответила Тхань тихим голосом. – Она долго болела.
– А где твой отец?
– Он уже давно умер. Я его не знала.
Мать вздохнула. Выражение ее лица не изменилось.
Я чувствовала себя так, словно стояла на раскаленных углях. Моя maman всегда подчеркивала, как важно быть милосердной, потому что поведение человека на земле определяет его судьбу на том свете. Я надеялась, что она и сейчас помнит об этом.
– Мама,
