немного помолчали, как люди, осознавшие, что оба заговорили на одну желанную тему. Как солдат мечтает о маршальском жезле, так и поэт мечтает о собственной книге. Как музыкант в современном мире неполноценен без грамзаписи, так и поэт сегодня не совсем поэт без сборника стихов. Сотни раз на эту тему думал-передумал Леонид, и сегодня Семен снова разбередил мечту. В какие прекрасные книжки обратились бы кипы рукописей, лежащие в тумбочке под бюстом Ницше! Этого никто не знает, и возможно, не узнает никогда.
Но пока книжка зреет в ожидании своего часа, действительно не лишними были бы и газетные публикации. Что касается выступлений по радио и ТВ, то им Леонид не придавал особого значения. Подумаешь, услышал, увидел и забыл. А газета – она все-таки осязаема.
– Ну, ты как, насчет публикации? – словно угадав ход Лениных мыслей, спросил Семен.
– А как ты это делал? – не желая показывать своей готовности, лениво протянул Леонид.
– Переписал в тетрадку лучшее и отнес. Советую одновременно отнести в обе газеты, а если не брезгуешь бульварной славой, то и в «Бродвей». В областной газете тетю уже не помню, как звали, а в городской отделом поэзии заправляет Зайцева, инициалы которой я так же запамятовал. Но можно освежить. Мне пойти с тобой?
– Не надо, я сам, – сказал Леонид и сходил за черновиками.
Время до обеда друзья посвятили отбору Лениного «Грэйтест хитс». Семен сидел на полу кухни, обложив себя кучей исписанных листов в клеточку и время от времени вскрикивал, как от боли: «О! Вот, нашел! Нет, вот это лучше! Эврика! Нет, не эврика…»
В общем, Богатый больше мешал, чем содействовал, но Леонид, убежденный в том, что взгляд со стороны лишен предвзятости и более свеж, не возражал против сениного бурного участия.
В конце концов, с бедламом пополам, тонкая тетрадка в 12 листов была заполнена бисерным почерком гения, и такая же вторая подготовлена для городской газеты.
Штурмовать печатные органы было решено завтра, а пока Семен и Леонид направились в гости к «сильному человеку». Очередным сверхчеловеком из коллекции Богатого был Мирон Шавкин, автор семнадцати поэтических книг, в том числе двух переводных, на сербский и адыгейский.
– Давай сначала предупредим старого, – сказал Семен. – Вот тебе телефончик. Ты звякни. Представишься, как начинающий. Состоявшихся поэтов он не принимает. Попроси протекцию в газетный мир. Если позовет в гости, оба и завалимся.
Шавкин, видимо, у телефона дежурил в ожидании звонков от одаренной молодежи, которую необходимо поддержать. Трубку взяли сразу же и бодренький старческий голосок отрапортовал:
– Шавкин у аппарата. С кем имею честь?
– Здравствуйте! – начал было Леонид.
– Здравствуйте! – радостно возопили на том конце провода. – Я сразу смекнул, что это вы! Так вы мне когда телевизор
