с полуслова и схватывает на лету. И, как всегда бывает в настоящей мужской дружбе, на первом этапе оба удивлялись тому, что они не братья, на втором по данному вопросу сомнений уже не было, а на третьем этапе обнаружились первые, подтверждающие родство, расхождения во взглядах.
Здесь и ниже я мыслю категориями литературными, поэтому прошу вас не строить догадок насчет возможного пристрастия Леонида к блондинкам, а Семена к жгучим брюнеткам. О женщинах, имеющих к поэзии, по выражению Богатого, косвенное отношение, и служащих, по его же мнению, лишь для первобытного позыва к творчеству, старались говорить реже, или не разговаривать вообще. Так же никогда не спорили о том, чем лучше взбадривать дискуссии: пивом или вином. И уж совсем чужды были темы купли-продажи, курсов валют, тачек-шмоток и «красиво жить не запретишь».
В общем, скучковались два бессребреника. К моменту стыковки двух пегасов Леонид совсем забросил работу в узле связи, обозвав ее «разорванным узлом порочной связи» и перешел на случайные заработки, более соответствующие избранному им жизненному пути.
Для удовлетворения вашего любопытства, приведу те из Лёниных профессий, которым он отдал более всего чести и времени.
Три месяца поэт грузил и разгружал на железной дороге, два с половиной месяца сторожил неизвестно от кого детский сад-ясли и, наконец, подметал двор городской администрации целых три недели, после чего, повздорив с каким-то важным господином из области, был с треском изгнан, без особого сожаления с собственной стороны.
Схожую позицию по отношению к труду вообще и физическому в частности занимал и Семен Богатый. Если кто-то собирается иронизировать насчет его, якобы красноречивой фамилии, я вынужден пресечь этот иронический пыл. Богатый, к общему сведению, это не фамилия и даже не партийная кличка, а литературный псевдоним. С какого такого рожна, объясню попозже.
Как я только что говорил, отношение к труду у Семы было из рук вон выпадающее, будь то лопата, рейсфедер или штангенциркуль. Единственным орудием труда, к которому наш лентяй снисходил, была авторучка. Ею он ковырял чуть более охотно, чем ломом, но результат этого ковыряния, хоть и не приносил ни стотинки дохода, зато радовал собственный глаз и услаждал слух предков.
Здесь мы дошли до родителей Семена, которые были людьми уважаемыми, о чем много раз напоминали сыну без всякой надобности по любому поводу. Просил ли отпрыск на сигареты, сидел ли у телевизора, гонял ли пластинки, старикам никогда не казалось неуместным ввернуть легенду о своей многоуважаемости.
Причем, конкретно никогда не уточнялось, кто и когда и за что именно зауважал Петра Николаевича, отставного преподавателя истории в ПТУ, и его дражайшую супругу Зинаиду Афанасьевну, пенсионерку с четырехлетним стажем. Но, говорят, капля камень долбит, и в конце концов, слова «папики» и «уважаемые» стали монолитны в сознании сына, как Ленин и партия.
