а только взяла на заметку, что дочка раскопала очередную творческую личность и теперь, как минимум полгода, будет ходить словно во сне.
Сегодня девушка неожиданно поймала себя на мысли, что уже глубже вникает в кажущийся абстрактным строй Лёниных образов и решилась попросить взять тетрадку с собой. Эта идея ее развеселила так, что она улыбнулась в неподходящем месте, и Леня нахмурился, заподозрив, что Виолетта где-то витает и его не слушает.
Он отложил тетрадь, тут же потянулся за сигаретами, лежащими на подоконнике, и потряс спичечным коробком. Виолетта неожиданно захлопала в ладоши:
– Прекрасно! Прекрасно! Ничего подобного я прежде не слышала!
– Правда? – улыбнулся Леонид. Его давно уже не смущали подобные взрывы восторга, хотя он порой не ощущал их неподлинности. Тем более, девушка была не первой, кто готов был воздвигнуть памятник Мирову тотчас же после первого прочтения.
– Это… – тем временем задыхалась Виолетта, – как цветы после дождя. Это как…
– Мороженое после мяса, – подсказал Леонид.
– Да, то есть, нет, – и девушка вдруг обиделась, даже отвернулась в сторону, – ну, Лень, мне и правда нравится. До Пушкина, конечно, далеко…
– При чем здесь Пушкин? – даже закашлялся Леонид, от возмущения сделав слишком глубокую затяжку. – Но, впрочем, я понял твою мысль. Давай оставим восторги на потом. Давай о деле. Ты что-то говорила…
Девушка с готовностью закивала, приподняла табурет, сдвинула его на миллиметр ближе к Леониду, села, поерзала, открыла и закрыла сумочку, хлопнула в слегка влажные от волнения ладошки и произнесла:
– Так!
Это означало, что сейчас прозвучит что-то архиважное. Леонид даже погасил сигарету.
– Одна моя хорошая знакомая, журналистка Марта Терещенко… Не слышал о такой? Жаль, а она очень известная. Сотрудничает с обеими газетами, за исключением желтого «Бродвея», конечно. Она где-то читала твои стихи и непременно желает опубликовать подборку твоих лучших вещей. Это будет твой дебют! Ты рад?
Леонид вместо ответа встал, подошел к окну и долго смотрел во двор.
К мусорным бачкам, переваливаясь, шагала старушка с пластмассовым ведром. Она обходила мелкие лужи, топала на кошек, грозила кому-то пальцем и, поворачиваясь к окнам, беззвучно шлепала губами. Леонид смотрел, как старушка подошла к ящику, опрокинула ведро, при этом высыпав часть мусора на себя, встряхнулась и побрела обратно. На обратном пути она повторила все свои действия, только в обратном порядке: погрозила пальцем, топнула на перебежавшую дорогу кошку и совершила обход никогда не высыхающей лужи.
– Особенно, особенно эта вещь! – вдруг донеслась, будто из другого мира, восторженная фраза. Это Виолетта вела беседу с отсутствующим собеседником.
– Ты согласен, Леня?
– Когда
