Тиша, – жалобно-укорчиво протянула Наталья. – Может, и не волен он, может, у него беда какая. Да и приезжал он, письма иногда писал – не забывал.
– Ага, как же, писал – раз в три года, – желчил Тихон. – А приезжать… Первый раз свадьбу приезжал справлять, а во второй, чтобы две недостающие тысячи на машину выпросить. Вот и все его поездки. Это за тридцать-то лет. Последыш уродился, думали, он нам опорой будет на старости лет. Вырастили опору, кружку воды поднести некому! Натолька вон, чужой совсем, и то нам навроде сына стал.
Жалобу старика прервал только что упомянутый Натолька, который вывернул из-за угла палисадника. Увидев председателя и стариков, он раскинул свою сажень, на конце которой, как на безмене, висели удочка и кукан с нанизанными карасями, и воскликнул:
– О, да у нас собрание! О чём толкуем, бывшие колхозники?
По суженным глазам и глуповатой улыбке было понятно, что Натолька порыбачил не только в озере, но и в своей фляжке, которую он всегда носил с собой.
– Доброго утречка всем. А тебе, Германыч, особый мой гешефт. Каким ветром к нам?
– Здравствуй, Анатолий, – поприветствовал председатель третьего жителя Лопаты. – Вижу, хорошо порыбачил.
– А то! Нам и на уху, и на жарёху хватит. – Он протянул Наталье кукан. – На, тётка Наталья, пожарь, будет, чем дорого гостя угостить.
Наталья взяла кукан.
– Ого, тяжёлый! Должно, килограмма три.
– Бери выше, тётка Наталья, – не согласился Анатолий. – Двадцать восемь карасей, каждый грамм по двести. Вот и считай.
– Ну, ладно, вы тут калякайте, а я пойду, почищу да пожарю.
Когда Наталья ушла в дом, Анатолий снова спросил:
– Так, чего к нам-то, Германыч?
– Да вот снова просит нас на центральную переезжать, – опередил с ответом председателя Тихон.
– Переезжать? Это хорошо. А зачем?
– Да вот, говорит, что нашу Лопату содержать затратно.
– Затратно?! – закричал Анатолий. – А ну-ка, давайте считать.
Курмышов сел на скамейку, закурил и стал загибать пальцы:
– Вот, смотрите. Сколько в Лопате пахотной земли? Тысяча гектаров с хорошим гаком. Правильно? Правильно. Сейчас все наши паи в управлении СПК, и мы от них ни копейки не получаем. Сколько урожая вы с неё собираете, если даже по минимуму считать – по двадцать центнеров с га? Почти три тысячи тонн золотой пшенички. Правильно? Правильно. Почём вы её продаёте, Алексей Германыч? Уж никак не меньше десяти тысяч рублей за тонну. Это куда же цифорки-то взлетают? Почти тридцать миллионов рубликов! А урожаи на наших землях бывают в хорошие годы и за сорок центнеров.
– Ну, это в хорошие годы, которые выпадают раз в пять-шесть лет, – возразил Алексей Германович. – Ты вот считаешь доходы, а про расходы забыл: зарплата, гэсээм, запчасти, удобрения, перевозки. Да много чего.
Курмышов, хоть
