style="font-size:15px;"> Я накануне вечером вернулся в деревню. Из школы нас перевели в Большую Кобыльщину. Здесь-то и произошло пленение немца. Когда меня разбудили и доложили о случившемся, я велел старшине немедленно, отправить его в батальон. Штаб батальона стоял в то время в той же деревне, только занимал другое крыло. Спустя некоторое время немца потребовал к себе лично Березин. О чём говорил он с ним наедине, кто был переводчиком этой беседы, куда девались протоколы допроса, никто в штабе дивизии не знал.
Штабисты меня вызывали несколько раз по телефону и хотели узнать подробности об этом загадочном немце, но я не допрашивал его и ничего не мог сказать. Я даже фамилии немца не знал. Автомат и обоймы с патронами я сдал в батальон.
И вот к утру следующего дня в деревню въехали лёгкие саночки. В сопровождении генеральского адъютанта прибыл в нашу деревню тот самый фельдфебель, которого захватили ночью мы. Почему он вдруг явился сюда?
Немцу при мне вернули автомат, документы и мелкое барахло вроде часов, бензиновой зажигалки и фонарика. «Может, фотокарточки солдаты оставили у себя?» – подумал я.
Личный адъютант генерала передал мне обоймы с патронами и устно отдал короткое распоряжение: «Немца нужно довести лесом до немецких позиций и отпустить».
Штабных из полка и батальона в деревню Б. Кобыльщино никого не допустили. Я был вроде коменданта пограничной заставы.
– Без лишних свидетелей! – объявил мне приехавший адъютант. – Не теряй времени, лейтенант! Немцу нужно успеть вовремя явиться! Ты понял приказ? И никому об этом ни слова! Ни в батальоне, ни в полку ничего не должны знать! Эту операцию проводит лично генерал, и ты отвечаешь за неё головой!
Я взял с собой четырех солдат, и мы вышли на дорогу. До конца маршрута обоймы с патронами были у меня. Я передам их немцу при подходе к линии немецких позиций.
Проводив немца за лес, я вернулся к себе в деревню. Адъютант генерала ждал моего возвращения.
С каким личным поручением генерала отправился немец к своим, никто из наших не знал. Ходила устная версия, что немец через неделю вернётся и приведёт с собой целую роту немецких солдат.
Прошла неделя, вторая – ни немца, ни роты не было.
Но сам факт отправки пленного немца обратно через линию фронта с генеральским поручением потом сыграл свою зловещую роль. Это случилось потом, когда дивизия попала в окружение. А сейчас шёл январь, лютый месяц зимы.
Через три дня меня снова вызвали в Шайтрощину за получением пополнения.
Немецкая авиация не летала. Мы жили как в мирное время. Я проводил занятия по стрельбе. Я каждый раз брал небольшую группу солдат и выводил её в низину, за деревню. Солдаты ставили в снег вертикально доски и, целясь [из положения] лежа, стреляли в них. Пули, конечно, летели мимо цели. Они сваливали непопадание на плохую пристрелку винтовок. Тогда я брал у любого из солдат винтовку, просил повернуть доску ко мне торцом, ложился в снег, прицеливался
