как будто не видела и не слышала всего, что происходило вокруг неё.
Очень скоро около дюжины негритят уселись, точно воронята, на перила веранда: каждый хотел первый сообщить чужому массе о его неудаче.
– Он прямо с ума сойдет, честное слово, – говорил Анди.
– Вот-то заругается! – вскричал маленький, черненький Джек.
– Да, он знатно умеет ругаться! – заявила курчавая Манди. – Я слышала, как он ругался вчера за обедом. Я всё слышала, что они говорили, я сидела в чулане, где миссис держит большие бутыли и слышала каждое слово. – И Манди, которая до сих пор думала о значении того, что слышала, не больше какого-нибудь черного котенка, теперь принимала важный вид знающей особы и забывала рассказать, что, забравшись в чулан с бутылями, сна всё время преспокойно проспала там.
Как только появился Гэлей в высоких сапогах со шпорами, его со всех сторон приветствовали сообщением неприятной вести. Ребятишки не были разочарованы в своей надежде услышать его ругательства. Он так энергично выбранился, что они пришли в полный восторг, но при этом не забывали увертываться от ударов его хлыста. С громким криком они скатились с перил веранды на лужайку, где могли безнаказанно кувыркаться и орать.
– Ну, попадись вы мне, чертенята, – проговорил Гэлей сквозь зубы.
– А вот и не попались! – вскричал с торжеством Анди, делая отчаянную гримасу вслед несчастному торговцу, когда тот уже не мог его слышать.
– Однако же, Шельби, это очень странная история, – сказал Гэлей, входя в гостиную без всякого предупреждения. – Говорят, девка-то бежала и со своим детенышем.
– Мистер Гэлей, миссис Шельби здесь, – заметил мистер Шельби.
– Прошу извинить, сударыни, – сказал Гэлей, слегка кланяясь, по всё еще сильно хмурясь. – Но я опять-таки повторяю: до меня дошли странные слухи. Правда это?
– Сэр, – сказал мистер Шельби, если вы желаете разговаривать со мной, вы должны соблюдать приличия. Анди, возьми шляпу и хлыст мистера Гэлея. Садитесь, сэр. Да, сэр, я должен с сожалением сказать, что молодая женщина, вероятно, встревоженная какими-нибудь дошедшими до неё слухами, скрылась сегодня ночью и унесла своею ребенка.
– Признаюсь, я ожидал, что со мной будут вести дело на чистоту, – проговорил Гэлей.
– Позвольте, сэр, – вскричал, мистер Шельби круто поворачиваясь к нему, – что вы хотите сказать этим замечанием? Кто бы ни затронул мою честь, у меня всегда один ответ.
Торговец струсил и, значительно сбавив тон, пробормотал, что, конечно неприятно, когда ведешь честный торг, и тебя вдруг одурачат…
– Мистер Гэлей, – сказал м. Шельби, – если бы я не понимал, что вы имеете право чувствовать неудовольствие, я не потерпел бы вашего грубого и бесцеремонного вторжения в мою гостиную. Предупреждай вас, что, хотя внешние обстоятельства и говорят против меня, я не допущу никаких подозрений и намеков, будто я принимал какое-нибудь участие в этом деле. Мало того, я считаю своею обязанностью оказать
