Нильс стоял рядом, засунув руки в карманы, а ветер трепал копну его чёрных волос. Он задумчиво, не по-детски серьёзно смотрел на инопланетный город вдали. Солнце уже село, и потрясающе тонкие небоскрёбы поселения серых человечков засветились голубым неоном.
Вытащив из вязаных желудей жены крылатку ясеня, я опустил её в ямку и принялся закапывать.
– Неизвестно, подойдут ли минералы здешней почвы нашему семечку, – сказал я. – Да и воды у меня нет. Но, если нам суждено обосноваться здесь, я хочу, чтобы у нас осталось хоть что-то земное.
Похлопав сверху почву, я сделал грядку и поднялся на ноги.
– Получается, если оно прорастёт, то потом тоже даст много семян, – завороженно сказал Нильс. – И они рассыплются по полю, и на этой планете вырастет ясеневый сад.
– Хорошо было бы, – улыбнулся я, обнимая мальчика за плечи и поглядывая на чужой город на горизонте.
– А потом серые человечки придумают легенду, гласящую о душе последнего несчастного землянина, который умер на этом месте, и из капель его крови проросли ясени.
– Ты слишком поэтичен для этих прагматичных гуманоидов, – шире улыбнулся я и прижал сына к себе. – Во-первых, мы тогда будем живы, и я думаю, мы размножимся. Поэтому речи о последнем землянине быть не может. Во-вторых, даже у нас наука стала вытеснять мифы, легенды и сказки. А уж у этих существ и подавно. Они скорее срубят единственный ясень, разберут его на кусочки и будут изучать под микроскопом.
– Это точно, – вздохнул Нильс и поднял глаза. – Как думаешь, здесь есть естественные спутники?
– Слово луна – это для младшеклашек? – хмыкнул я и щёлкнул Нильса по носу.
– Ага. – Мальчик завороженно приоткрыл рот, глаза его сверкали жаждой новых открытий.
– Когда тучи рассеются, думаю, мы узнаем. А теперь давай спать.
Мы легли, как были в одежде, так и укрылись серебристым покрывалом. Ткань не толще хлопчатобумажной грела как шерстяное одеяло. Я долго не мог уснуть и лежал на одном боку, часто приоткрывая глаза и поглядывая на кровать под номером два, где ворочался Нильс. Несмотря на инопланетную сонливость, тревога не давала уснуть мальчику. Он то смотрел в небо, то ложился на правый бок, то на левый.
И меня вдруг ударило счастье. Как же я его люблю. И как же здорово, что я взял его с собой на орбиту, и в те злосчастные минуты он остался со мной. Если бы инопланетный огонь унёс и его, я вряд ли смог сейчас думать о новом поселении землян на новой планете. Я думаю, вряд ли долго протянул бы. Безысходность, росшая во мне с детства, разорвала бы меня максимум через несколько лет. А пока что у меня есть маленькая цель жизни, которая ворочается на соседней кровати.
Я заснул с улыбкой на лице.
6
Я проснулся от металлического шума вдали. Как будто кто-то вёл строительные работы. Потерев глаза, я сел и откинул вспотевшие волосы со лба. Нильс всё ещё спал, приоткрыв рот. Его лоб покрывала роса пота. В куртке, да под
