случае, это неприлично; у них одна комната и спальня, и я решительно не понимаю, где могла спать Виржини.
Она приостановилась на мгновение и, оглянувшись, продолжала своим грубым глухим голосом:
– Она смеется над вашими слезами, эта бессердечная. Даю голову на отсечение, что ее стирка только предлог. Она помогла им сойтись и пришла сюда, чтобы рассказать им, как это на вас подействует.
Жервеза, отняв руки от лица, взглянула. Когда она увидела Виржини, шептавшуюся с тремя-четырьмя другими женщинами, поглядывая на нее, безумный гнев овладел ею. Вытянув руки, шаря по полу, дрожа всеми членами, она сделала несколько шагов вперед и, наткнувшись на шайку с водой, с размаху выплеснула ее в Виржини.
– Ах ты, кобыла! – воскликнула та.
Она успела отскочить, и только ботинки ее были вымочены. Между тем вся прачечная, которую давно уже волновали слезы молодой женщины, столпилась поближе к ссорившимся, чтобы видеть баталию. Прачки, доедавшие свой хлеб, взбирались на лоханки. Другие, с мыльными руками, протискивались ближе. Образовался круг.
– Ах ты, кобыла! – повторяла Виржини. – Да она белены объелась, полоумная!
Жервеза, готовая броситься, стиснув зубы, с искаженным лицом, ничего не отвечала, еще не привыкнув ссориться по-парижски. Виржини продолжала:
– Какая, подумаешь! Ей надоела провинция, она ведь с двенадцати лет валяется на соломе с солдатами, там и ногу оставила, на родине…
Послышался смех. Виржини, ободренная успехом, приблизилась на два шага, выпрямляя свою высокую талию и продолжая еще громче:
– Ну-ка, подойди, я с тобой разделаюсь!.. Чего лезешь!.. Да разве я ее не знаю эту шкуру! Пусть только полезет, я ей покажу, вот увидите! О, что ей от меня нужно… Говори, рыжая, что я тебе сделала?
– Нечего толковать, – пробормотала Жервеза. – Вы сами знаете… Моего мужа видели вчера… Лучше замолчите, а то я вас задушу!
– Ее мужа! Вишь, какая сладкая… Мужа этой дамы! Точно у таких калек бывают мужья!.. Я не виновата, что он тебя бросил. Я его не крала. Пусть меня обыщут… Ты сама его доехала, вот что! Он был слишком хорош для тебя… Был ли у него ошейник, по крайней мере? Не видал ли кто мужа этой дамы!.. Будет выдана награда!..
Смех возобновился. Жервеза только повторяла почти неслышным голосом:
– Вы сами знаете, вы сами знаете… Это ваша сестра, я ее задушу, вашу сестру!..
– Да, попробуй сцепиться с моей сестрой, – отвечала Виржини насмешливо. – А, так это моя сестра? Очень может быть: моя сестра не тебе чета… Да мне-то какое дело! Могу я стирать свое белье спокойно? Оставь меня в покое, слышишь, не лезь!
Но после нескольких ударов вальком, она вернулась к Жервезе, возбужденная, опьяненная бранью. Три раза она останавливалась и начинала снова:
– Ну, да, это моя сестра. Что? Слышала, довольна теперь?… Они обожают друг друга! Стоит посмотреть, как они милуются!.. Он тебя бросил с твоими ублюдками. Один ведь от
