кто-то. Наконец Дэнни закончил. Точнее, думал, что закончил. Все зааплодировали и начали просить его сыграть еще. Тогда он стал играть по запросам своих зрителей самые разные мелодии, вроде «Танца с саблями» и «Трех монет в фонтане».
Однако вскоре в толпе появился университетский полицейский. Именно на это Дэнни и рассчитывал.
– Эй, ты! – заорал ему полицейский. – Не положено посреди Гарвард-ярда играть на фортепьяне. Этот вот инструмент должен стоять в общежитии.
Первокурсники неодобрительно загудели.
– Ребята, – обратился Дэнни к своей восторженной аудитории, – почему бы нам не занести фортепиано ко мне в комнату? Тогда я смогу играть для вас весь вечер.
Раздались радостные крики, и шестеро крепких парней с готовностью подхватили инструмент и потащили его к лестнице.
– Да, и еще! Чтоб никакой музыки после десяти, не забывайте, – предупредил страж порядка. – Таковы уж здешние правила.
Снова раздался свист и недовольное ворчание. Дэнни Росси вежливо ответил:
– Разумеется, сэр. Обещаю, что буду играть только до ужина.
Несмотря на то, что у него не было возможности переехать куда-то из каморки, в которой он жил, пока учился в школе, тем не менее Тед Ламброс провел большую часть дня, покупая все необходимое в магазине «The Coop» 28.
Прежде всего – обязательный для каждого серьезного студента Гарварда практичный зеленый портфель, эдакий отличительный знак истинно стремящегося к знаниям человека. Потом приобрел большой темно-красный флажок прямоугольной формы, на котором красовалась напыщенная белая надпись: «Гарвард – выпуск 1958». И пока остальные первокурсники гордо завешивали флажками стены комнат в общежитии, Тед прикреплял свой в крохотной спаленке над письменным столом.
Кроме того, в «Левитт энд Пирс» он купил впечатляющую своим видом трубку, которую когда-нибудь обязательно научится курить.
К концу дня он еще несколько раз внимательно осмотрел приобретенную в секонд-хенде одежду для университета и мысленно счел себя готовым к превратностям гарвардской жизни, ожидавшей его с завтрашнего дня.
Потом все волшебство рассеялось: он направился в «Марафон» на Массачусетс-авеню, где ему пришлось напялить свой старый фартук и подавать ягнятину кембриджским светским львам.
Это был день стояния в очередях. Сначала утром, у Мемориального зала. Потом после шести вечера – перед входом в Фрешмэн-юнион в ожидании ужина. Последняя очередь тянулась вниз по гранитным ступенькам, едва не доходя до Куинси-стрит. Естественно, все новички были в пиджаках с галстуками. Одежда, правда, сильно разнилась и по цвету, и качеству, в зависимости от благосостояния и происхождения того, кто ее надел. Однако в правилах университета четко оговаривалось, что студент Гарварда может явиться в столовую только в подобающем приличному человеку виде.
Но наших строго одетых джентльменов ждал неприятный
