затаила дыхание, потом быстро заморгала и, как кошка, прижалась к мужу.
– Ты отдохни, я сама всё ей приготовлю. Мне лучше знать, что надо для девочки.
Эдуард обнял жену одной рукой и поцеловал в лоб.
– Спасибо, потрать денег столько, сколько будет необходимо.
Настоятельница не хотела, чтобы Марту вынесли на руках к её отцу, поэтому Марту разбудили заранее и уговорили выпить кружку горячего чая, но Марта по-прежнему была очень слаба и выглядела едва живой.
– Твой папа сегодня заберёт тебя домой, – сказала настоятельница, она сидела на краю кровати возле Марты и старалась разговорить Марту, чтобы та хоть немного пришла в себя.
Марта не пыталась вслушиваться в то, что говорила настоятельница, за прошедшие несколько дней многие сидели возле её кровати, о чем-то говорили, спрашивали, приносили и уносили тарелки с едой. Но постепенно до Марты стал доходить смысл сказанного: её забирают домой. «А как же брошка?» – подумала Марта. Настоятельница заметила тревогу в глазах Марты и решила, что Марта не хочет возвращаться домой. По лицу настоятельницы, как тень, скользнула самодовольная улыбка.
– Марта, тебе придётся побыть дома какое-то время, а когда выздоровеешь, опять вернешься к нам, – сказала настоятельница и взяла Марту за руку.
Но Марта уже не вернулась в монастырь, даже когда выздоровела. Жизнь её изменилась, изменилась и Марта, а может, она стала такой, какой и должна была быть, но быть не могла, потому что её окружали не те люди, с которыми она бы могла вести себя не сдерживаясь. Поэтому Марта, до появления в её жизни Шир, каждый день с нетерпением ждала вечера, чтобы остаться одной, залезть с головой под одеяло и пообщаться с придуманными друзьями. Марта уже не помнила, когда и почему появилась в её фантазии девушка-цыганка, они были подругами, Марта назвала её Элизабета. Когда Марта ложилась спать, то подвигалась на самый край кровати, чтобы осталось место для Элизабеты, потом они долго разговаривали, и так Марта засыпала. Элизабета навещала Марту не только по вечерам, иногда на уроке, особенно когда Марта сидела за партой одна. Случались дни, когда приходил отец Марты, – Элизабета садилась с ними на скамейку, и Марта замолкала, чтобы отец тоже мог поговорить с Элизабетой. Зимними ночами, когда за окнами гудел ветер и девочки шёпотом рассказывали страшные истории про оживших мертвецов, про умерших родственников, которые приходят к своим близким, и в темноте повисали ночные кошмары, даже тогда Марта никого не боялась: с ней была Элизабета. Марта не чувствовала себя одинокой, она могла за целый день не сказать ни слова, а когда люди слишком долго докучали ей своим вниманием, Марта начинала скучать по Элизабете. Марте мешали все, кроме Шир. Когда началась их дружба, Элизабета ещё какое-то время продолжала приходить по вечерам. Марта рассказывала ей про Шир, но постепенно Элизабета оставила Марту, потому что Марте уже не хотелось говорить про Шир, Марте хотелось думать про Шир втайне от других. Элизабета вернулась, когда пропала Шир и потерялась брошка, она сидела молча у постели Марты. Марта не знала, о чём спросить, а Элизабета
