что ему предстоит отчитываться за ход ведения следственных дел, Егор не думал, и теперь злился на свою непредусмотрительность и на излишнюю любознательность Мартины.
– К сожалению, безуспешно, – повторила Мартина слова Боброва. Она перехватила взгляд следователя и нахмурилась. – «К сожалению», Егор Константинович?
– Увы, Мартина Львовна, – в голосе Егора звучала печаль. – Рана могла быть нанесена самостоятельно. В пользу этого свидетельствуют отпечатки и расположение «пальчиков» Рубцова. Люди, близко знавшие Рубцова говорят, что он был человеком неуравновешенным, склонным к перемене настроения. Незадолго до смерти Рубцов находился в дурном расположении духа. Он нервничал, повышал голос по любому поводу и без повода. В общем и целом, у меня нет ничего, что можно противопоставить версии о самоубийстве.
– А беспорядок в салоне автомобиля? – спросила Мартина.
Бобров на секунду задумался, припоминая детали.
– Вполне допустимый. На заднем сидении разбросаны музыкальные диски, папки с подписанными и неподписанными договорами, брошюры. Рядом с трупом обнаружены медикаменты, бинт, жгут, выпавшие из медицинской аптечки; автоматическая ручка, карандаш со сломанным грифелем, блокнот, ключи, кошелек, пара старинных золотых монет, старинные аметистовые запонки. Все это он мог рассыпать, копошась в бардачке и вытаскивая аптечку.
– Вывернутые карманы?
– Да. Под трупом обнаружена пластина с нитроглицерином. Рубцов страдал стенокардией. Так что, и вывернутые карманы находят вполне законное обоснование.
– Неужели? – Мартина хмыкнула и недоверчиво посмотрела на следователя. – Странная раскладка действий. Как, по-вашему, Егор Константинович, Рубцов решил снять приступ стенокардии до того, как воткнуть стилет себе в шею или после? Извините за невольный цинизм, но по-другому не могу сформулировать.
Бобров откашлялся и нахмурился.
– Ничего он не решал – предсмертная агония. Мне очень жаль, Мартина Львовна: ваша племянница оказалась в центре событий. Я понимаю ваше волнение и сочувствую. Поверьте, я сделал все, что в моих силах, но исключить Элеонору Соколову из процедуры совсем, оказалось делом невозможным.
– А следы? – упорствовала Мартина.
Бобров грустно усмехнулся:
– Какие следы? Дождь все уничтожил.
– Сколько времени могло пройти от момента нанесения раны до момента смерти?
– При повреждении артерии смерть наступает быстро. Теоретически факт постороннего воздействия допустим, но на практике ничего доказать невозможно. Я понимаю, о чем вы спрашиваете, но свидетельница никого не заметила. Убийца должен был действовать не просто быстро, а с посекундным расчетом отступления. Простите, но большего не смогу сказать. Во-первых: я уже перешел границы дозволенного, во-вторых: сказать мне нечего.
