створку платяного шкафа и, зайдя за нее, достал чистую сорочку. Раздеваясь, он говорил:
– Ошибочно думать, что жизнь – это линия, подобная пологой волне. Будто человек растет, умнеет, а потом медленно или быстро катится под уклон, к смерти. На самом деле физиологически каждый из нас стремится к замкнутому кругу. Недаром народная мудрость придумала выражение: впасть в детство.
Сергей повесил мокрую сорочку на дверцу шкафа и принялся надевать другую. Лидочка его не видела, лишь порой над дверцей взлетал рукав сорочки или проплывала сухая рука старика.
– Я утверждаю, что старость – это неудачное повторение детства. Порой мне смешно глядеть по телевизору на древних аксакалов, которых сажают в первом ряду национального митинга как свидетельство коллективной политической мудрости. Чепуха! Лучше посадите там детский сад. Эти старики уже в молодости были самыми глупыми в ауле или кишлаке, а в зрелости стали ничтожествами – иначе бы им не укрыться от жестокой судьбы, не выжить. Они были серенькими и уцелели. А теперь в них не осталось ничего, кроме старческого чревоугодия и желания запретить все, что им недоступно.
Сергей выглянул из-за дверцы. Он застегивал сорочку.
– Если мы примем мой тезис как основание для гипотезы, – продолжал он, лукаво улыбаясь, – то любопытно поискать, нет ли реальных средств помочь человеку снова стать младенцем не только в частностях, но и в целом.
– Зачем? – спросила Лидочка.
– Во-первых, потому что это интересно. То есть научно. Во-вторых, это поможет бороться с некоторыми болезнями, например…
– Вы шутите! Признайтесь, что вы шутите.
– Разумеется, каждый биолог закричит, что это – чепуха! А я останусь при своем мнении.
– Но почему?
– Потому что такой феномен я планомерно искал несколько десятков лет, наблюдал и фиксировал.
– И в чем же он заключается?
– Как ни странно, я в самом деле нашел гормон, ответственный за этот процесс. Итак, я знаю, что явление существует, я знаю, чем оно вызвано, но, правда, мои возможности этим и ограничиваются…
– Кроме того, вы научились взглядом разгонять облака и заряжать воду в реке Волге, – съязвила Лидочка. Она не выносила шарлатанов, которых столько развелось вокруг, и сочла слова Сергея изысканной, но далеко зашедшей шуткой.
– К сожалению, я не шучу, – сказал Сергей, – но понимаю, что мое открытие опасно для человечества не менее, чем атомная бомба.
– Разумеется, – все еще не сдавалась Лидочка, – нет ничего опаснее, чем омолодить Ленина, чтобы он снова взялся за Октябрьскую революцию.
Лидочка ожидала, что Сергей наконец-то рассмеется, но натолкнулась на такой напряженный взгляд старика, что осеклась. И непроизвольно посмотрела на дверь, уверенная, что увидит Фрея, в котором давно уловила тревожащее сходство с Лениным.
В дверях никого не было. Издали донесся плач младенца, потом на фортепиано заиграли гамму.
Лидочка отвела взгляд. Под журнальным столиком лежала
