показать ему свой ум и неотсталость от образования. Ему приятна, нужна любовь от них, но к ним любви он не чувствовал. Не было у него теперь любви, не было и смирения, не было и чистоты.
– Отцу Сергию во сне было послание найти свою старую знакомую, которая помогла бы ему.
– Так и вышло.
Он подумал: «Так вот что значил мой сон. Пашенька именно то, что я должен был быть и чем я не был. Я жил для людей под предлогом Бога, она живет для Бога, воображая, что она живет для людей. Да, одно доброе дело, чашка воды, поданная без мыслей о награде, дороже облагодетельствованных мною для людей. Но ведь была доля искреннего желания служить Богу?» — спрашивал он себя, и ответ был: «Да, но все это было загажено, заросло славой людской. Да, нет Бога для того, кто жил, как я, для славы людской. Буду искать его».
– Как он справился с соблазном?
– Перестал ждать благодарности. Если удавалось ему послужить людям или советом, или грамотой, или уговором ссорящихся, он не видел благодарности, потому что уходил. И понемногу Бог стал проявляться в нем.
– То есть, неважно, как люди отнесутся к тому, что им дают, будь то какая-то вещь, деньги или ценный совет?
– Да. Я говорил себе: не нужно добиваться того, чтобы они тебя поняли. Когда заводишь разговор о смерти, об уничтожении или неуничтожении, многие не понимают так же, как не понимают дети. И сколько таких людей! А ты разговариваешь с ними и огорчаешься, что они не соглашаются! Тут ужасно трудно установление такого отношения, чтобы не презирать, а любить их, как любишь животных, не требуя от них большего, чем требуешь от животных. Главное то, что многие из них сами разрушают это отношение, вступая в споры о том состоянии души, которое недоступно им. Относись к ним всегда с уважением, как к понимающим. Это тебе тяжело, больно, что они оскорбляют самое дорогое тебе. Терпи. Ты не знаешь, когда они проснутся. Может быть, сейчас, и ты, твои слова – то самое, что пробудит их.
– Наверное, они не понимают логики.
– Иногда видишь людей, которые могут служить, писать книги, производить художественные вещи, но не могут понимать самого главного: смысла жизни, и даже полагают, что этого совсем и не нужно. Какие-то духовные кастраты. И имя им легион. Я был окружен ими.
Потребность проявить, высказать то, что у человека на душе, приобщить другого к своему внутреннему миру, быть понятым, присуща героям Толстого в гипертрофированном виде. И обычное полувнимательное отношение в процессе общения заставляет их если не страдать, то, по крайней мере, обижаться. Николай Иртеньев замечает: «Должен, однако, сознаться, что мне было несколько неприятно то, что никто не обратил особенного внимания на мою кротость и добродетель».
– Качества, необходимые для разумной жизни, глубоко внутренни, они принадлежат даже не характеру, а особенностям мировосприятия. Но внешний контроль и оценка необходимы
