обстоятельства имели влияние на геройскую решимость м‑ра Винкеля, и прежде всего – репутация, которою он пользовался в клубе. До сих пор его считали образцом ловкости и искусства во всех делах, наступательных и оборонительных, где требовалось необыкновенное присутствие духа и вот, если теперь, при первом критическом случае, он обнаружит свою слабость, в глазах самого основателя знаменитого клуба, слава его затмится, и он пропал навсегда. Вдумываясь притом глубже в этот предмет, он сообразил, основываясь на многих случаях, что секунданты, вследствие обоюдного соглашения, редко заряжали пистолеты пулями, и всего чаще удавалось им примирять противников после холостых зарядов. Его секундантом, разумеется, будет м‑р Снодграс. Если изобразить ему опасность живейшими и яркими красками, нет сомнения, этот джентльмен обо всем известит м‑ра Пикквика, который, в свою очередь, не замедлит обратиться к местным властям, и, стало быть, покушение на убийство будет предотвращено.
Так рассуждал м‑р Винкель, когда воротился в общую залу, и объявил свое согласие на вызов обиженного доктора.
– Не угодно ли вам отправить меня к вашему другу, чтоб я мот с ним условиться о времени и месте нашей встречи? – сказал офицер.
– Нет, это совсем не нужно, – возразил м‑р Винкель, – мы это можем решить теперь же, и я не замедлю известить своего секунданта.
– В таком случае – сегодня вечером, на закате солнца: хорошо это будет? – спросил офицер беспечным тоном.
– Очень хорошо, – отвечал м‑р Винкель, думая, напротив, что это – очень дурно.
– Знаете ли вы крепость Питта?
– Да, я видел ее вчера.
– Пройдя город, вы потрудитесь повернуть налево с большой дороги и обогнуть главный угол крепости; я буду ждать вас в безопасном месте, и дело, авось, устроится так, что никто нам не помешает.
– Это мы увидим! – думал м‑р Винкель, бросая мужественный взгляд на секунданта своего противника.
– Больше, кажется, ничего не нужно? – сказал офицер.
– Ничего, я полагаю.
– Прощайте, сэр.
– Прощайте.
И офицер, насвистывая веселую песню, вышел из залы.
Завтрак наших героев, против обыкновения, был очень невесел. М‑р Топман, после похождений вчерашней ночи, остался в постели; Снодграс, в глубине души, предавался поэтическим размышлениям, получившим на этот раз весьма угрюмый характер, и даже сам президент обнаруживал необыкновенную склонность к молчанию и содовой воде. М‑р Винкель нетерпеливо выжидал удобного случая для объяснений, и случай скоро представился: он и м‑р Снодграс отправились вдвоем на поэтическую прогулку, под предлогом обозрения достопримечательностей города.
– Снодграс, – начал м‑р Винкель, когда они вышли за ворота, – Снодграс, любезный друг, могу ли я положиться на твою скромность?
Предложив
