portu sabitis – здесь спасительная гавань. И для этого совсем не нужно никуда ехать. У Сьюдаделы есть святая обитель, – указывал рукой аббат Витербо через деревянную стену вглубь острова. – Год послушничества – хорошее зачинание.
– Но на мне висит долг службы, я обязан быть исповедником для протестантов. Я присягал на верность английской королеве, наконец меня просто не отпустят, по закону я должен выполнить свою миссию. Но закон!?
– Присягал на верность протестантке, еритичке. А что касается законов, знаком ли тебе этот псалм: Fiat ut a voliut Deus: Deus jura homimum fecit – да исполнится Божья воля, Бог устанавливает законы человеческие.
– Но мне не дадут вступить!
– Mikil fakilius – нет ничего легче, важна искренность. Тебе нужно покаятся в своих грехах и исповедоваться, только тогда я смогу заступиться за тебя в своих молитвах перед Богом и настоятелем обители. Но для этого ты должен очень много каяться квантум сатис23. Читай «Ave» и «Pater» они благотворно помогают. Пойдем я запру тебя на ночь в молельне. Я потом решу когда будет confiteor24.
…Баскет облегченно успокоился на счет того, не собирается ли аббат переманивать капеллана на свою политическую сторону и посвящать в их планы, побежал докладывать графу д’Олону о том, что один уже готов, со слезами на глазах.
– Ну и что?
– Как ну и что, он же ведь не пьющий, – оглядевшись по темным сторонам на палубе, стараясь потише, проговорил он графу.
– Сами же и довели.
– Но он не пьет, вообще не пьет.
– Вообще не пить невозможно, от жажды умирают…
…Сколько сейчас времени, не пора еще начинать?
– Минут через десять должен прийти тавернщик, а вот он кажется и идет.
– Это эта гадина кажется ползет… Так, ты стой здесь, следи, я пойду вытравлю его оттуда. Скажешь Капече, когда этот мозгляк слиняет отсюда.
Граф д’Олон, постояв еще немного, дождавшись когда полковник Беккендорф взойдет на корабль пошел за ним. В квадратной зале, / дверью заколоченной от залы морской квартиры/, у столов уже собрались несколько человек, преимущественно игравших в карты на белых скатертях. Полковник Беккендорф стоял, пытаясь разобраться в чем тут дело. Д’Олон ожидая за собой поддержку, шедшего тавернщика при поддержке двух поварят так же что-то несущих, не взирая на своего недруга, прошел перед ним, уселся.
Считая эту территорию своей, полковник был несколько покороблен таким наглым вторжением. Чувствуя себя в неловком положении ушел на кухню располагавшуюся поблизости. Стюарда Экстлера там не оказалось, и он решил там его дождаться, несколько задержавшись.
Тавернщик с поварятами налетели быстро, расставив восемнадцать приборов и разлив. Баскет с Бертоном заставили стол вином. Ударил медный гонг.
Собралось множество народу с присущим многолюдью галдежом при разливе. Полковник Беккендорф еле успел незаметно вышмыгнуть.
в полную меру
исповедуюсь
