потолка.
– Все нормально? —спросил шевалье д’Обюссон.
Граф д’Олон приступил к процедуре обязательной из намеченных: закрывал двери, но даже когда отвечал и тогда у него возникло ощущение, что вот сейчас они поднимут голову и наверху, в самом конце лестницы окажутся поджидающие… Закрыв, засунул ключи в карман.
– Что вы делаете, граф! – остановил его Франсуа, – Один раз мы чуть не сожгли своих же, теперь по вашей милости оставим без ключей замурованными! Оставьте обязательно ключи, или дайте их мне, а то забудете…
Д«Олон послушался и отдал, быстрыми шагами по две, по три ступени забираясь по лестнице вверх. У де Гассе и д’Обюссона так не получалось, после долгого малоподвижного нахождения в стесненном месте они чувствовали в своих движениях скованность и неуверенность.
– Скорей! – подгонял их за собой граф д’Олон, когда они взошли и чуть углубились в тюремный коридор, освещенный светом огня из факельницы.
– Постойте!…Граф, где здесь сидят наши старые друзья: де Фретте, д’Оровилл?
Д«Олон остановился подумав, что и правильно, можно бы их прихватить. И восхищенный благородным замыслом своего друга, не теряющегося в таких делах, указал на ключ и двери, которые следовало открыть. Пригнувшись при открывании замка ключом Франсуа представлял из себя верх благородства по отношению к таким же узникам как он. Дверь открылась и свобода ворвалась к пятерым сокамерникам.
– Господа, только живее и ни звука!
Франсуа пожал руки двум ближайшим и вышел вместе с ними. Остальных приходилось ждать. А рядом обнаружилась решетчатая дверь в ту самую камеру с двумя рядами решеток и маленьким коридорчиком между ними, куда они попали попервой. Внешняя решетчатая перегородка была заделана кирпичом, а через решетку двери и другую решетку – внутреннюю увидели лицо прижавшееся меж прутьев и смотрящее… на них.
Глядя на него у любого могло сжаться сердце от жалости по остающимся, и Франсуа конечно же не выдержав посмотрел на графа д’Олона.
– Дорогой друг, вы наверное сами понимаете, что уходить так… отводя глаза было бы постыдно и потому нам придется открыть.
У графа д’Олона не хватило совести отказать, да и граф де Гассе вслух поддержал эту инициативу, подсказав Франсуа выбрать следующий по очереди ключ.
Движением благородного порыва на волю было выпущено еще два десятка!… Дальше – больше, через пару минут освободитель пооткрывал все двери тюремного коридора и на свободе оказалось свыше полусотни военнопленных, только не знающих, что с этой свободой делать? Некоторые так и считали, их вывели на переход к транспорту, вот только пока еще не строят, и они столпились когортами, не знающие что пока делать? Но весть шелестящим ветром доносилась и до последних, так что д’Обюссону пришлось приказать молчать, сам направившись
