проскачу как-нибудь, обойду лощину эту поближе к истоку, а может за ним. В общем, пройду. Мы казаки.
– Пап, а почему бы и тебе не остаться на барже, дело у нас найдется, – попробовал уговорить Григория Петровича Семён.
– Нет-нет, Сёмушка, надо ехать, в городе уже, наверное, осадное положение. Беда, в общем-то, сам понимаешь, а мне там в таком случае быть надо, я ведь офицер запаса. Да и мать в городе, бабка Пелагея. Вы давайте быстрее с мели снимайтесь, да возвращайтесь, авось вместе-то беду и расхлебаем.
– Что же, как говорится, с Богом, может, посветлу и проще добраться, – согласился Семён.
Отец обнял его, потом Любашу, поцеловал её в лоб и с грустью сказал:
– Ты, милая, уже считай перед людьми, жена моему сыну, а нам дочка, роднее не бывает. Так что не грусти, что твои родные потерялись, не сирота ты, пока мы живы. А ты, Сёма, береги Любашку, ответишь перед нами, если что с ней случится или обидишь чем.
– Не бойся отец, за неё костьми лягу, ты же знаешь, – заверил Семён, обнимая свою Любу, у которой глаза уже были на мокром месте.
– Ну, добро, удачи вам, друзья, – пожимал руки Николая и Сергея Григорий Петрович. Потом, махнув всем рукой и поклонившись стоящему в стороне Башкэчу, пошёл к машине.
– И Вам, папа, удачи, – крикнула Люба.
– Ровной дороги, – добавил Семён.
Они помахали вслед поехавшему Москвичу и пошли к шлюпке.
Капитан Рахметов, приняв пополнение в свой экипаж, был несколько озадачен. Он и рад и не рад был увидеть Любу, а уж эта «старуха Изергиль», так он, про себя, окрестил половчанку Арвану. Что с ними делать? Баржа не гостиница. Однако поднявшиеся на борт матросы, омоновцы и женщины были очевидным фактом. «Без меня меня женили. Вот нежданное „подкрепление“ на мою голову», – подумал капитан.
Объяснения Любы, первой поднявшейся к нему, не успокоили. Тут впору думать о спасении корабля и экипажа, проблема, как выжить без поддержки извне, а ей тут блажь в голову – половецкий язык изучать. Не корабль, а институт иностранных языков. Однако подошедший следом с докладом о прибытии для охраны баржи Николай Седенко добил Рахметова. Он после доклада заявил капитану:
– Товарищ капитан, город сейчас в более тяжелом положении, чем Ваша баржа, мы попали в мир, где нет тысячи привычных вещей и не скоро будут, если будут. Зато есть дикая степь и кочевые племена. Если мы не научимся понимать их, говорить с ними – это только осложнит наше положение. Так что надо помочь городу. У Кошкиной талант к языкам и, если она побыстрому создаст что-то, вроде, русско-половецкого словаря, это ж какое подспорье всем нам.
У Рахметова все 12 лет службы капитаном этой баржи не было ничего дороже её. С женой он развелся 10 лет назад, дочка давно вышла замуж и уехала куда-то под Брянск. Баржа была для него всем: домом, семьей, малой родиной, наконец. Весь остальной мир – Волгоград, где у него была однокомнатная квартира, Россия, с её хорошо знакомыми речными портами на Волге
