Рэйюнасом из службы социального обеспечения, говорит, что пытается разыскать моих ближайших родственников. Он носит с собой странный с виду металлический предмет и называет его сотовым телефоном. Он часто держит его у своего уха и разговаривает. А еще любит смотреть на него и нажимать кнопки. Я понятия не имею, кого он считает моими «ближайшими родственниками», но, судя по выражению его лица, найти их никак не удается.
Мистер Рэйюнас что-то шепчет остальным. Как нетрудно догадаться, он не хочет, чтобы я это слышала. Но я все равно слышу. Чужеродные незнакомые слова: «удочерение», «пресса», «несовершеннолетняя». Время от времени они делают паузу и смотрят на меня. Качают головами. А потом снова начинают перешептываться.
Каждый час ко мне заходит женщина по имени Кияна. Она темнокожая и говорит с таким странным акцентом, словно поет. Одета она во все розовое. Кияна улыбается и взбивает подушку. Прижимает два пальца к моему запястью. Записывает что-то на листке, прикрепленном зажимом к специальной подложке. Я даже стала ждать ее визитов. Она добрее всех остальных. И ей не жалко времени, чтобы поболтать со мной. Она задает вопросы, но только хорошие. Пусть и знает заранее, что ответы я дать не могу.
– Ты такая красотуля, – говорит Кияна, ласково поглаживая меня пальцем по щеке. – Как девушки, которых печатают во всяких там модных журналах, понимаешь?
Я не понимаю. Но все равно отвечаю ей чуть заметной улыбкой. Мне почему-то кажется, что так будет правильно воспринимать ее слова.
– Ни единого прыщика, – продолжает она. – Ни одного изъяна. Когда к тебе вернется память, ты должна будешь поделиться со мной своим секретом, милая.
И подмигивает.
Мне нравится, что она говорит «когда», а не «если».
Хотя я и не помню, чтобы кто-то учил меня смыслу этих слов, я прекрасно чувствую разницу.
– А эти глазки! – тихо восклицает она, придвигаясь ближе. – Никогда не видала глаз такого цвета. Прямо лаванда.
Кияна останавливается, задумывается и всматривается еще пристальнее.
– Нет. Фиалка. Точно! Фиалка.
Она улыбается, словно случайно раскрыла тайну, над которой все так долго ломали головы.
– Держу пари, тебя и зовут Вайолет[2]. Ничего не припоминаешь?
Я качаю головой, потому что, естественно, ничего не припоминаю.
– И ладно, – говорит она, одергивая простынки на моей постели. – Я все равно буду тебя так называть, пока не вспомнишь своего настоящего имени. Все лучше, чем Джейн Доу, верно?
Кияна делает шаг назад и смотрит на меня, чуть склонив голову набок.
– Чудо как хороша! Ты сама-то помнишь, как выглядишь, дорогуша?
Я снова качаю головой.
Она по-доброму мне улыбается. В уголках глаз резче обозначаются морщины.
– Тогда погоди-ка. Сейчас я все устрою.
Кияна выходит из комнаты, а через минуту возвращается с зеркалом овальной формы.
Имя, созвучное английскому названию фиалки.
