сидевший во главе офиса, ткнул эту стерву в затылок словами:
– Зарплата – это не его вопрос. И не твой. И вообще – клиент Машин… Маш, может спустишься к Шипу? Андрей всё ему выслал…
Маша заканючила и завзъерепенилась – пусть идёт он, раз вы ему поручили.
От этой мелкой грызни Анрэи передёрнуло. Он перепугался, что от возвращения в этот мир он снова станет «Андреем», а Наэтэ исчезнет, как видение. И он испуганно «схватил» её глазами. Чтобы не убежала… И не стал участвовать в этой грызне… Услышал только Оксанкин грыз:
– Почему здесь посторонние? У нас работы невпроворот, рабочий день заканчивается, у нас дети, мужья…
Торцу расскажи.
– Маша, – не обращая на Оксанку внимания, сказал Граф, – иди! Уже пятый час, – он обещал денег! – если не успеем его поймать – всё, плакали ваши денежки, дети и мужья.
Всё-таки, Эмиль – интеллигентный торговец…
Анрэи сбросил с себя этот морок и снова стал смотреть в Наэтэ. Не веря, что она так близко, и касается его коленями. Как само собой разумеется!
Машка преднамеренно потянула время и, наконец, пошла, недовольно куксясь. А Анрэи как громом поразило: она донесёт Шипу про Наэтэ!! И только Машка вышла, Анрэи вскочил, мгновенно встревожив Наэтэ, которая забылась. Забылась!
– Наэтэ! Пойдём, я тебя провожу! – это громко было произнесено для посторонних ушей. А ей – наклонившись к её уху, потеряв пульс от аромата её кожи – он прошептал, заикаясь:
– Б-бежим!
Странно, почему Шип до сих пор не ворвался в их офис и не перестрелял всех из рогатки. Наэтэ всё поняла и, вцепившись в его руку, встала, и они опять пошли гуськом через весь офис – к выходу. И Наэтэ двинула бедром Оксанкин стол, – так что на нём всё упало, что стояло. Как кит, бортанула утлую лодчонку рыбаря. Рядом с выходом была круглая вешалка, завешанная куртками, полушубками – ноябрь уже почти не баловал оттепелями. Выкорчевав свою куртку, Анрэи накинул её на плечи Наэтэ. Чтобы вернуться ей к Шипу, в приёмную – одеться, сапоги надеть, – об этом, ясно, они и не помышляли. У него были какие-то деньги – на такси хватит, чтобы до его съёмной квартирки доехать. Снял он её месяц назад, и хорошо, что не успел ещё позвать коллег и друзей на новоселье, – никто не знает, где он сейчас живёт. Раньше, где жил – знают. А сейчас – нет. Он уже запутывал следы.
Лишь бы успеть. Успеть схватить такси.
Из-под его тяжёлой кожаной тёмно-коричневой куртки её невесомое платьице выглядывало лишь чуть. Куртка – и дальше ноги, ноги, ноги. В «принцессиных» белых туфельках… Пока они ехали в «пьяном» лифте – так его шарахало в шахте, – он думал о её ногах и ёжился от того, как они могут застыть, пока они будут переходить широченную улицу с десятирядным движением, и до светофора ещё идти метров двести… «Я отогрею, отогрею твои коленки, твои пальчики – своим дыханием! Лишь бы нам уйти!» – его начинало панически лихорадить. – Увести,
