style="font-size:15px;"> – Воробьев, почему еще здесь?! – раздался за спиной грозный голос Шикулина. – Бегом строиться на вечернюю прогулку!
Словно в полусне, Сергей маршировал в строю. Он мучительно вспоминал шаг за шагом каждую деталь прошедшего дня. Но с момента, когда он попал в библиотеку и вывел на бумаге имя первого автора, детали кончались. Оставалось только одно таинственное слово – МАНАГУАНДА.
«Господи! Господи!» – повторял он про себя.
На вечерней поверке старшина дважды выкрикивал его имя. Только когда кто-то ткнул его кулаком в бок, он опомнился и отозвался:
– Я!
Старшина подошел к Сергею. В руке у него было нечто вроде разделочной доски с ручкой, наподобие тех, что висят у хозяек на кухне. Только эта служила держателем для списка личного состава роты.
– Ты что, опух? – он покрутил доской перед носом у Сергея.
– Никак нет!
Старшина хотел еще что-то сказать, но передумал и вернулся на середину строя.
Вечерняя поверка закончилась обычной командой «отбой».
– Воробьев, остаться!
Шикулин и Карнаухов, командир третьего отделения, обступили его, подозрительно оглядывая с ног до головы. Сергей перебегал взглядом с одного на другого, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. Сержанты молчали, и это не предвещало ничего хорошего.
– Пойдем в бытовку, – бросил проходивший мимо замкомвзвода старший сержант Доронин.
Бытовкой сокращенно называли «комнату бытового обслуживания», помещение, предназначенное для глажки, шитья, стрижки и тому подобных занятий. Там были все необходимые инструменты и стенды с образцами.
– Ну, рассказывай. Где был, чем занимался? – сказал Доронин.
– Я?.. Я не помню, – Сергей дрожал так, что у него зуб на зуб не попадал. – Рис-совал. Б-буквы.
– Буквы, значит? – гневно усмехнулся Шикулин.
– Раздевайся, – приказал Доронин и уселся на гладильную доску.
– Зачем? – спросил Сергей, хотя уже все успел понять – Горохов настучал.
– Ты слышал, что сказал старший сержант?! – крикнул Шикулин.
– Пожалуйста, не надо, – прошептал Сергей. От страха и отчаяния ему захотелось плакать.
– Ну? – нетерпеливо буркнул Доронин.
Он был среднего роста, худой, с нервно бегающими глазами и говорил всегда так, будто стеснялся чего-то. Но к его манерам все уже привыкли, и сейчас было понятно, что он начинает выходить из себя.
Трясущимися руками Сергей стал расстегивать пуговицы и стаскивать с себя гимнастерку.
– Майку, – сказал Доронин.
Сергей послушно снял майку, глядя в пол прямо перед собой.
– Брюки и трусы.
Сергей повиновался. Теперь он стоял совершенно голый.
– Ну и что? – спросил Доронин, повернувшись
