не трогай ее.
Сестра вздохнула, поднялась и направилась к проржавевшему сараю, стоявшему на самой границе наших владений, некоторое время чем-то гремела, потом вернулась с лопатой. Ей потребовалось приложить определенные усилия, но в конце концов удалось подцепить набитое пеной тело, и она отправилась к колодцу, которым мы не пользовались с тех пор, как в Дандалке провели водопровод. Я пошла за ней и сдвинула в сторону крышку из фанеры. Роуз подняла лопату над черной пустотой колодца и одним движением сбросила внутрь куклу.
– Этому нет конца, – сказала она, швырнув лопату в темноту, где когда-то стояла клетка с ее кроликом. – Никогда, черт бы их побрал, они не успокоятся.
– Когда-нибудь им надоест, – ответила я и вернула крышку из фанеры на место, изо всех сил стараясь не занозить палец. – Должно надоесть.
Внутри нашего дома царила тишина, если не считать тихого гудения холодильника и тиканья старинных часов, висевших рядом с крестом на стене. Я пошла на кухню с облезлыми голубыми стенами и съела свой обед: вишневое мороженое, самое лучшее. Облизывая его, чувствуя, как немеют губы, я смотрела на мамину толстую книгу с образцами обоев и вспоминала еще один разговор с детективом Раммелем на следующий день после той ночи, уже в больнице.
Раммель положил фотографию на узенький столик, установленный поперек моей кровати.
– Ты знаешь этого человека, Сильви?
– Да.
– Откуда?
– Он был другом моих… Ну, не совсем другом. Думаю, вы бы назвали его клиентом. Точнее, его дочь Абигейл. На самом деле их помощь требовалась ей. И отец привез ее к нам.
– Привез к вам?
– Да. Альберт Линч хотел, чтобы мои родители помогли справиться с… проблемами его дочери.
Раммель постучал толстым пальцем по фотографии.
– Хорошо. Нам нужно все про это выяснить. А сейчас я хочу знать, ты видела в церкви в ночь смерти твоих родителей именно этого человека?
Я вспомнила порыв ветра, который вырвался наружу, когда я открыла дверь маленькой церквушки, такой холодный, что я задохнулась. И как темно стало вокруг, когда дверь захлопнулась за моей спиной, только свет фар нашей машины с трудом пробивался внутрь сквозь окна с витражами. Я внимательно посмотрела на снимок. Лысая голова. Очки как у Джона Леннона. Клочковатые усы, какие могли бы расти у подростка вроде Брайана Уолдрапа.
– Да, я видела его, – сказала я Раммелю.
Закончив есть, я выбросила палочку в мусор и отправилась наверх. Сестра уже ушла к себе, и из-под ее двери виднелась тонкая полоска света. Внутри тишина. Собираясь лечь спать, я вытряхнула книги из сумки и стала складывать их на стол, пока не наткнулась на фиолетовый дневник.
Днем я была уверена, что не стану даже открывать его, но вдруг обнаружила, что ищу ручку. Я открыла дневник на первой из множества чистых страниц и села на кровать. Некоторое время ничего не делала, просто смотрела на розовые поля и строчки, стараясь придумать легкомысленные
