но тут Мясник, к моему облегчению, кивнул, я нервно сглотнула, тоже кивнула и улыбнулась, он закрыл окно и ушел.
Я поела, помыла посуду и легла. Его долго не было и вскоре я уснула. Проснулась от шума открывающегося окна – Мясник поставил на полку небольшую коробочку, взял пустую посуду и ушел. Я не торопясь села, помотала головой, окончательно просыпаясь, и подошла к двери, на полочке стояла упаковка тампонов – их я не очень любила, но… раз не хватило духу произнесли слова «прокладки», виновата сама, деваться некуда.
Следующие два дня Мясник просто приносил еду, а я… я тут же вставала и подходила к двери, но окошко вновь уже закрыто, и слышны удаляющиеся шаги, и снова только серые бетонные стены, невнятный гул и тусклый свет одинокой лампочки.
Я приуныла, внутри меня словно бы что-то перегорело, – а ведь и правда – что дальше-то? Ну не стало на земле тех четверых ублюдков – от этого не исчезли мои воспоминания, ни один момент из тех дней, от этого не исчезла злоба, что давно поселилась во мне… Да – внутри меня определенно стало спокойнее… но вот смогу ли я измениться… бывает ли такое?.. такое должно быть!
На следующий день Мясник сам принес мне листок и ручку. Я улыбнулась этому, а потом задумалась – а ведь больше некого писать, четвертого, Данилы, уже нет. Я отрицательно помотала головой и пожала плечами, тогда человек в маске взял листок, написал что-то и протянул мне – «Это были все?». Я улыбнулась, хотя мне показалось, что получилось грустно, и кивнула.
– Четвертый был, но… – я запнулась, – но смерть его уже нашла.
Мясник кивнул и ушел, а я совсем загрустила – казалось, та ниточка, что вдруг связала нас, как-то стала тончать, того и гляди – порвется.
Вскоре Мясник принес мне еду, а потом забрал пустую посуду…
И потом снова ничего – только безликий бетон, давящий, холодный, серый, очень серый, слишком серый… я впервые заметила, что серый цвет стен, смешиваясь с тусклым теплым светом лампочки, становится словно чуть зеленоватым… а может мне только так показалось… Я вдруг вспомнила свою комнату в отцовском доме, когда она стала совсем моей, уже после того как мама и брат пропали. Мне было шесть лет, отец отвез меня к бабушке в деревню, где я пробыла около двух месяцев, а когда вернулась, обнаружила уже свою! комнату – всё, больше ничего в ней не напоминало о брате, и как мне тогда это понравилось – что это только мое! Я была королевой, а это мое маленькое царство. И я охотно в нем убиралась, даже наоборот – я не позволяла там убираться никому, кроме меня. Я была с детства немного ревнивая, как к людям, так и к вещам…
Через некоторое время я с некоторым удивлением снова уловила шаги за дверью, Мясник подошел, но открыл не окошко, а саму дверь, вошел, в его руках мешок, на секунду в моей душе смятение: вот так – стала не нужна – на стол. Но я послушно встала, хотя сердц�
