я тебе…
Алексей замолчал, судя по всему, положил трубку.
– Да и как тут изменишь с этой покалеченной придурошной… — проворчал он в пустую комнату…
Следующий день – все тоже самое: та же камера, та же перловка с мясом и то же молчание Мясника. Я уже где-то в глубине души даже смирилась, приняв его молчание все-таки за отказ, поэтому очень удивилась, когда через несколько часов после того, как он забрал пустую посуду, вместо молока и печеньки, открылась дверь моей камеры. Я встала, Мясник вошел и замер почти у порога, на нем уже привычные: маска, перчатки, водолазка, штаны и массивные ботинки. Он внимательно осмотрел меня с головы до ног, он так пытливо осматривал меня, что я почувствовала себя голой, даже несмотря на то, что на мне были и юбка, и футболка, и даже трусы уже к этому моменту высохли и тоже были на мне… Почему он так смотрит? И внутри меня волна страха – а вдруг он за мной, вдруг он сейчас МЕНЯ привяжет к одному из столов? Но тут же ожила и надежда – может все-таки ДА?!
Мясник подошел, надел мне на голову мешок и повел, а я улыбалась – несмотря на страх, я все же надеялась, я очень хотела, я верила, я… чувствовала, что увижу сейчас там, в «операционной»…
Мясник снова пристегнул меня к той же стене – и я уже твердо знала… Он снял мешок с моей головы, передо мной два знакомых стола, я прищурилась, привыкая к яркому свету, и увидела – на столах Артемка и его подружка, а за ними, на стуле, Никитос. «А вот и вы мои старые „друзья“, сейчас вы поистине поразвлечетесь», – игриво промурлыкала я про себя и улыбнулась – на душе стало хорошо. О девушке я старалась не думать – пусть винит своего благоверного, она платит за его ошибки.
Мясник надел амуницию: плащ а-ля дождевик, сменил перчатки на большие и резиновые и принялся за дело… Длилось все несколько часов, причем на девушку Мясник потратил минимум времени, убив ее практически в самом начале, а вот над молодцами он трудился долго – он словно бы делал это именно для меня… И он наблюдал за мной, я достаточно часто ловила его взгляды, довольные взгляды – ему явно нравилось, как я смотрю. А как мне нравилось то, что я вижу!!! Как же сладостно было наблюдать, как убивают для тебя!!! – убивают тех, кто причинил тебе боль… – и теперь их режут на кусочки, медленно, уверенно, безвозвратно…
И вот Мясник закончил, подошел ко мне – очень тянуло поцеловать его, очень, но снова «получать» не хотелось. Я с силой закусила нижнюю губу и во все глаза смотрела на него, и понимала, что взгляд у меня собачий – преданный и преисполненный обожания. Внутри меня просто клокотало истинное благоговение к этому сильному, жестокому и молчаливому мужчине в маске, я ощущала просто невероятный прилив душевной теплоты и благодарности, и в тоже время сердце сжимала щемящая тоска и странная тревога от невозможности выразить, хоть как-то поделиться с ним тем, что внутри меня – это
