ведь почти был в тебя влюблен, да-да, — начал он свою пьяную речь, а я старалась сохранить спокойствие, решив про себя переждать, пока они повыпендриваются, помолчать, а как начнут пить, уйти тихонько в свою комнату.
Но они выпили по рюмке, потом еще по одной, и все это время Пашенька приобнимал меня за плечи одной рукой, не давая уйти. Пашенька… так его называла мачеха, его, то бишь, маменька. Любила она его очень, я бы даже сказала чересчур. Он был ее единственным ребенком, отец Пашеньки умер, когда последнему было около трех лет, и, судя по всему, к тому мужчине мачеха действительно была очень привязана, поэтому, наверное, она так и любила своего сыночка, какой-то слепой, одержимой, материнской любовью…
– Я пойду, — я попыталась встать, но Пашенька снова не дал мне этого сделать, я хотела было оттолкнуть его, но он легко скрутил мне руку, завернув ее за спину, я замерла.
– Ух, какая… с характером, — хмыкнул Пашенька и противно хихикнул, — неужели я совсем тебе не люб? Даже посидеть со мной рядом не хочет, сучка выебистая.
Пашенька чуть дернул мою руку, отчего я почувствовала резкую боль и вскрикнула, он чуть ослабил хватку.
– Интересно даже, как ты в постели кричишь? – Пашенька засмеялся, мачеха тоже.
Они вдруг переглянулись, и он, все еще заламывая мне руку, встал, поднимая меня за собой.
– Ты чего? – вдруг напряглась мачеха.
– А ну-ка, мать, дай мне ключи от машины.
– Нет, Пашенька, брось, — как-то неуверенно произнесла она, и я заметила тревогу в ее глазах, и испугалась сама, я попыталась вырваться, но Пашенька держал крепко. На тот момент ему было девятнадцать, и был он довольно силен, уж точно сильнее меня тогда…
– Паша, — мачеха даже повысила тон, но то, что она не одобряет его, было понятно и по тому, как она его назвала: вот и всё как ругали этого ребенка – Пашеньку меняли на Пашу, такой вот метод наказания, был у нее, для него…
Но тут Пашенька вдруг схватил со стола нож:
– А ну, давай ключи, а то порешу ее тут и тебе достанется.
– Паша, ты чего? Очнись, ее отец тебя живьем зароет, — хотя мачеха и говорила это, ключи все же достала и протянула ему.
– Посмотрим, кто кого уроет, — Пашенька пьяно хмыкнул, ударил меня в живот и потащил к выходу.
Вздохнуть у меня получилось не сразу, а когда я более-менее оклемалась от удара и первого шока, он уже впихнул меня в багажник джипа мачехи. Я видела его лицо, когда он опускал дверь багажника: пьяное, злое и похотливое. И Пашенька повез меня в тот самый злосчастный домик… куда потом приехали и его друзья…
Как я потом узнала: та дача досталась ему от друга, вернее, друг оставил дачу на Пашеньку, приглядывать, так сказать, потому что сам уехал за границу, а деревня, в которой стоял домик, постепенно вымирала, и бесхозяйные дома становились легкой добычей для разного рода
