на место.
– Мариш, ты меня прости, пожалста, – промямлил Аксаков и громко икнул. – Пришлось с москвичами отметить продажу «Инвеста». На следующей неделе они переведут бабки. И – прощай, компьютеры! Хватит просвещать лапотную Сибирь. Будем, как все, выкачивать ее недра. Да здравствует черное золото! Маленькая такая скважина… На севере диком стоит одиноко и баксы качает для нас…
– Володи бы постеснялся, Рокфеллер, – Марина Кирилловна грубо заткнула рот не к месту разболтавшемуся супругу.
Аксакова словно подменили. Хмель как ветром сдуло.
– А, господин ученый! – протянул он, повернувшись к поддерживающему вешалку другу. – Что ж ты забился в угол как неродной?
И радостно добавил:
– Ну вот и чудненько, что ты к нам забрел на огонек. Будет хоть с кем опрокинуть стопочку-другую. Помнишь, как в общежитии мы баловались этим делом?
Андрей призывно хлопнул Киреева по плечу. Тот вопросительно посмотрел на Марину Кирилловну. Она вздохнула и обречено развела руками.
– Маринка у меня баба умная, – засуетился обрадованный Аксаков. – Она знает, что для мужика выпивка, как для женщины месячные. Дурная кровь выходит.
Тут уже нервы жены не выдержали, и она выпалила в сердцах:
– О климаксе пора думать, алкоголик хренов! Сам за гостем ухаживай!
Женщина изо всех сил хлопнула дверью, так что витражные стекла пронзительно зазвенели и чуть не вылетели.
Аксаков почему-то облегченно вздохнул и вновь стал напевать, таща Киреева за руку на кухню:
– Бабий век – сорок лет. А в сорок пять баба ягодка опять.
– Давненько мы с тобой не выпивали, Вовка, – приговаривал хозяин, разливая по рюмкам «Абсолют» из запотевшей бутылки.
В холодильнике Андрей Александрович также обнаружил соленые грузди, балык из осетра, фаршированные овощами кальмары и жюльен из белых грибов.
– Ты уж извини, но я мяса не ем. Сейчас же пост, – с сожалением произнес Аксаков.
– Так в Великий пост и рыбу нельзя есть, а уж водку употреблять тем более, – попытался умерить прыть товарища трезвый гость.
На что получил исчерпывающий ответ:
– Не согрешишь – не покаешься. Не покаешься – в рай не попадешь. Ну, будем…
Чокнувшись с приятелем, Аксаков тут же опрокинул в себя рюмку водки.
– Эх, хорошо пошла, родимая, – довольно прокряхтел он, а потом вдруг ударил себя кулаком по лбу и вскрикнул – Дурень же я! У нас же есть стерлядка! Только что выловленная. Давай-ка, дружище, чушь замастрячим.
И, не дожидаясь одобрения Киреева, он вытащил из морозилки замороженную рыбину, достал из ящика свой охотничий нож и стал строгать ее тоненькими ломтиками. Затем порезал
