приумножало само ее имя, означавшее «прекрасная пришла» или «воплощение богини», коровий облик которой она, по счастью, не унаследовала. Хотя между обеими женами не было серьезных столкновений, к тому же при рождении сына вторая жена умерла, она все равно не смогла бы сравниться с Нефертити умом и красотой. Однако неподражаемая красавица производила на свет одних дочерей. Целых шесть. А фараон, не думая упрекать ее за это, как было принято во времена Амона, обожал ее сверх всякой меры.
Этими мыслями я пытался отвлечь свое Ка от спины.
Я припоминал разговоры слуг и средства, с помощью которых лекари определяли способность женщины к зачатию. К примеру, надлежало смешать мякоть арбуза, плод смоквы и молоко недавно родившей женщины и дать испытуемой выпить эту смесь. Если она его извергнет, значит, способна к деторождению, а если пустит ветры – нет. Другой способ состоял в том, что перед сном во влагалище женщины вводили зубок чеснока, и если утром его запах передавался ее дыханию, она, бесспорно, могла иметь детей. С помощью разнообразнейших приемов можно было узнать, кого зачнет женщина, сына или дочь, однако великому Пенту, королевскому лекарю, были чужды предрассудки, и он не пользовался средствами, которые не проверил лично.
Чтобы не опускать головы, я поднял взгляд вверх, подавляя в себе желание расплакаться. Я читал надписи на стенах, покрытых великолепными росписями любимого художника фараона Майи, которые в данном случае представляли сцену танца. Блики света из маленького окна играли с телами танцовщиц, создавая иллюзию движения, хотя в час быка тень преобладала над светом[1], вдобавок экзекуция проводилась в одном из самых маленьких и темных залов Большого дворца, которые обычно отводились писцам и прочим чиновникам. Государственные учреждения располагались в Северном квартале, но завершающий этап работы проходил в присутствии фараона. Несмотря на то, что зал был одним из самых скромных по размеру и количеству росписей, он в моих поисках утешения показался мне фантастически красивым, что отчасти помогло мне в какой-то мере преодолеть стыд.
Меня развлекла мысль о том, что во время наших с Тутом[2] недостойных вылазок мы никогда не останавливались в этом зале, чтобы полюбоваться окружавшей нас красотой, и если я пытался его задержать, он зевал и спешил туда, где его ожидали живые впечатления.
Я утешался мыслями о том, что милостивый Атон наградит меня за преданность и молчаливую борьбу, рано или поздно поставив Тута на вершину власти. И с гневом думал, что наказание совершилось из‑за слабости фараона, отдавшего свой дом на откуп жрецам Амона, которые прибыли из старых Фив, как только узнали, что дела правителя плохи.
Когда удары с почти болезненной неожиданностью перестали обрушиваться на мою спину, я тайком испустил вздох облегчения и посмотрел по сторонам.
Встреченные мною восхищенные взгляды стоили потраченных усилий, но я опустил
В Древнем Египте каждому часу соответствовало имя одного из двенадцати животных: кота, собаки, змеи, скарабея, осла, льва, кролика, быка, ястреба, обезьяны, ибиса и крокодила. Час быка соответствует восьми вечера. (
Тут – уменьшительное от Тутанхамон, это имя могли употреблять только самые близкие люди; точно так же Джех – уменьшительное от Джехутихотеп и т. д.
