всех Безымянная первая юркнула вон из машины. За те мгновения, которые она не присутствовала в поле зрения кого бы то ни было из нас, надетое на ней таинственным образом в который раз переменилось. Преображение было вопиющим настолько, что даже стоически борющийся с икотой Кобелёк почуял неладное и попытался сфокусировать затуманенный взор. Всякое непроизвольное движение диафрагмы заставляло его начинать труд с нуля.
Из меня так и лез какой-нибудь едкий комментарий по этому поводу. Мне было забавно наблюдать за реакцией друзей наконец-то заметивших определённые странности в поведении спутницы.
Несколько мгновений спустя я молча направился в нужную сторону, не удивляясь тому, что Безымянная последовала за мной, оставляя бОльшую часть компании в крайней степени недоумения и задумчивости.
Безымянная шла сбоку, подле меня. Такое соседство производило очень неоднозначное впечатление. Я определённо чувствовал рядом с собой нечто чужеродное человеческому разуму. Гигантскую, неведомую силу, внушающую скорее суеверный трепет, нежели научный интерес. Будто вот-вот соприкоснёшься с чем-то недостижимым, а потому особенно жутким и захватывающим. Будто ты силишься пересечь горизонт событий чёрной дыры или наблюдаешь гибель звёздной системы из-за гравитационного коллапса солнца.
Незримая сила, источаемая самим её существом, была чудовищна, но, по непостижимой причине, не опасна. Обычному человеку, вроде меня, она виделась безграничной. Каким-то образом я знал, что фокусы с мгновенным переодеванием – это такая безделица, на которую не стоит обращать внимания вовсе. Я терпеливо ждал чего-то действительно потрясающего – грандиозного зрелища, не виданного доселе ни одним смертным.
Пожалуй, я в очередной раз упомяну, что очень ценю свой душевный покой, а посему не делал абсолютно никаких попыток понять, что происходит. Мне хватило мудрости уразуметь заведомый провал, за который в самом лучшем случае я расплачусь своей жизнью.
Едва видимое свечение глаз Безымянной я наблюдал заворожённо и тайком. Подол надетой на неё чёрной юбки доходил до самой земли. Исполински тяжёлая на вид ткань не издавала совершенно никаких звуков, как будто её не существовало в известном нам мире. Она обладала каким-то не известным человеческой науке полем, ибо низ юбки точным образом повторял рельеф поверхности, заполняя беспросветной тьмой всякую неровность. Эффектнее всего это смотрелось при подъёме или спуске с лестницы, когда одна сторона укорачивалась или удлинялась сама собой, без образования складок, не создавая необходимости приподнимать ткань, чтобы не наступить на неё ненароком.
Не производя совершенно никакого шелеста, тьма, окутывавшая нижнюю часть тела Безымянной, равномерно колыхалась в такт походке. Моя спутница, надо сказать, вообще двигалась невообразимо пластично и женственно. В её жестах и поведении не было и намёка на тайную экстраординарность.
