ткнуть им в источник беспокойства. Организм можно попробовать изловить для опытов в лабораторных условиях, усыпить или обездвижить, на худой конец, просто прибить.
Ловить Безымянную в сеть со шваброй наперевес? Пытаться подсыпать ей что-нибудь в еду? Постараться оглушить её фамильной чугунной сковородкой? И как мне вообще такое в голову могло прийти?!
– Безымянная, дай сюда руку, – сказал я как-то за завтраком.
– Зачем?
– Ну как же, сперва просто потрогать, потом уколоть вилкой, посмотреть на результат. Впрочем, чего греха таить, хочу тебя обнюхать, так как по моим прикидкам ты должна страшно вонять.
«Или всё-таки лучше было оглушить сковородкой?» – тут же подумал я про себя.
– Боюсь, у меня нет никакой возможности отказаться от такой галантной просьбы, – Безымянная покорно протянула мне руку.
Ладонь оказалась раза в полтора меньше моей, да и по всем остальным признакам конечность Ящика соответствовала тому, что принято называть изящной женской лапкой. Использовать вилку я не решился. Долго обнюхивать собеседницу тоже не пришлось. Она, как и воздух сам по себе, не пахла абсолютно ничем.
Следующим этапом исследований явилось незатейливое, но весьма занятное открытие. Когда я любовался лоснящейся копной густых волос Безымянной, то осознал затруднительность обнаружения отдельных её элементов. Волосы у Безымянной не выпадали, да она никогда их и не расчёсывала, во всяком случае при мне.
Не встретив никакого сопротивления попыткам во имя науки лишить её нескольких волосков, я столкнулся с непреодолимыми трудностями при сохранении чужеродного генетического материала. Он неизменно испарялся как по волшебству, стоило только отвлечься от него хотя бы на секунду.
Последней каплей, наполнившей чашу моей паранойи до краёв, стал факт несостоятельности идеи применения Безымянной как нагревательного элемента. Температура любой поверхности, с которой она вступала в контакт, оставалась неизменной. Опыты с градусником поставили меня в тупик.
– Ха-ха-ха, очень смешно, паясничать, я вижу, ты умеешь, – расстроенно ворчал я, переводя взгляд с гримасничавшей Безымянной на градусник, показывавший тридцать шесть и шесть.
Цепляясь за соломинку, я делал попытки обрести успокоение в одном из своих любимых занятий – чтении. Характер читаемого, как и всё в моей жизни, за последнее время коренным образом преобразился.
Бесконечная череда стихийных рейдов на все типы книгохранилищ и вместилищ данных, поиски нужного материала везде, где только возможно было раздобыть необходимое, привели к заметному расширению домашней библиотеки. Вполне благопристойные классические произведения стали соседствовать с порой весьма сомнительного содержания книжонками.
Мутная пелена мира паранормальных
