нельзя было изменить, Ровена понимала, что мать отказывала себе во многом ради того, чтобы мужу и детям доставалась львиная доля их скудных трапез.
Кашель становился все сильнее, и вскоре выяснилось, что у миссис Уинсфорд развилась тяжелая пневмония. Не имея сил, чтобы противостоять болезни, несчастная женщина на глазах угасала и тихо скончалась, оставив семью, потрясенную внезапным горем.
– Если бы все заплатили тебе то, что должны, папа, – с горечью сказала Ровена после похорон, – я уверена, что мама была бы жива.
Отец ничего не ответил, и она не стала больше поднимать в их разговорах эту тему.
Но Ровена твердо решила, что никогда больше не позволит пациентам, которые не стеснены в средствах, улизнуть, не уплатив по счетам.
Местные состоятельные жители, а их было не так уж много, были обескуражены, получив написанные аккуратным почерком Ровены письма, где перечислялось, сколько визитов нанес им доктор, с просьбой оплатить его услуги как можно скорее.
Когда это не подействовало, Ровена не постеснялась наведаться к неплательщикам лично.
– Должна сказать вам, мисс Уинсфорд, – не без ехидства заметила жена мясника, – что ваш отец никогда в прошлом не доставлял нам такого беспокойства.
– И в результате, миссис Питт, мы часто ходим голодными, – парировала Ровена, решительно вскинув подбородок.
Жена мясника застыла в изумлении:
– Неужели это действительно так, мисс Уинсфорд?
– Уверена, что ваш муж подтвердит вам, миссис Питт, что за последнюю неделю мы ни разу не заказывали мяса. И это лишь потому, что у нас нет денег, чтобы за него заплатить.
Жена мясника тут же расплатилась, так же поступили и еще несколько преуспевающих обитателей Литл-Поувик, но у большинства пациентов ее отца просто-напросто не было ни пенни.
Хотя доктор Уинсфорд тратил на бедняков куда больше времени, чем на богачей, это была чистой воды благотворительность.
Иногда, однако, девушка не могла удержаться от мысли, что благотворительность должна начинаться в собственном доме, особенно когда она перебирала свой скудный гардероб и вспоминала, что вынуждена тратить каждую секунду свободного времени на то, чтобы шить или чинить одежду для брата и сестер.
Войдя в спальню, Ровена поставила на маленький столик у окна поднос с чаем.
Доктор, с закатанными до локтей рукавами, как раз накрывал пациента одеялом.
– Я принесла тебе чаю, папа.
– Спасибо, – рассеянно ответил доктор.
– С ним что-то серьезное? – спросила Ровена.
– Мне нужно время, чтобы выяснить это, – ответил доктор. – Кажется, сломаны два или три ребра, ушиблен живот. Трудно сказать, что еще повреждено внутри.
– Ты имеешь хоть какое-то представление о том, кто это может быть?
– Да. Его конюший сказал мне. Это маркиз Свейн.
– Маркиз
