коридоре, возле двери с винтовым запором.
– Заходите в гостиную, – крикнул я, спустившись с лестницы, и голос мой глухим эхом отразился от бетона, напоминая звук бутылки, из которой вынули пробку.
Люди зашевелились и стали протискиваться в дверь. За овальным столом уже восседал Йорген, закинувший на стол ноги, в позе ковбоя из бара.
– Мы что, снимаем вестерн, Йорген, дружище? – Я пытался не показать, что Йорген начинает выводить меня из себя своими выходками.
– Да вот ноги затекли, в седле пока сидел. – Йорген с усмешкой закурил.
Туристы расползались по комнате, словно туман, – так казалось мне от усталости: я мог сосредоточить внимание только на объекте, который видел прямо перед собой.
– Йорген, – я говорил понизив голос, встав рядом с ним, – ты что, устал сильнее туристов? А я думал, ты человек несгибаемой воли.
Я рассмеялся и отвернулся к Сибилле, но краем глаза заметил, что ноги Йорген снял.
– Сиб, дорогая, поставь на дверь сигналку, а я тут начну распределять людей по комнатам.
Я щелкнул тумблером регенератора воздуха на стене, и в трубах завыли вентиляторы.
Йорген вертел в руках снятый с настенной полки баллончик с освежителем воздуха.
– Кажется, срок годности этого освежителя истек год назад, – хмыкнул он, – но сомневаюсь, что этот химический коктейль мог прокиснуть. «Хвойная свежесть»… посмотрим.
С этими словами он поднял баллончик кверху и, нажав на колпачок пальцем, изверг под потолок жиденькую белесую струю. В воздухе разнесся едковатый лекарственный запах.
– Фу! – зажала нос Аюми, стоявшая ближе всех.
– Йорген! – нахмурясь, сказала Сибилла. – Потравишь народ – я у тебя из гонорара вычту!
– Да, свежесть совсем не хвойная, – принюхиваясь с видом знатока, произнес тот.
Ирина уже протирала стол после Йоргеновых сапог какой-то поролоновой губкой, потом достала термос из рюкзака и водрузила его на бумажную салфетку.
– Давайте поужинаем вместе, прежде чем идти спать, – обратилась она ко всем. – Кто хочет, может выставлять на стол еду.
Затем она отстегнула от шлема защитный светофильтр и закрепила его на решетке лампы, висящей над столом: комната окрасилась нежно-сиреневым светом. В очередной раз я поразился ее умению относиться ко всему непредвзято: раз – и уютная гостиная в заброшенном бытовом секторе.
Настроение у группы стало заметно повышаться: слышался приглушенный смех, непринужденная болтовня, и вся эта мрачность бетонных стен казалась уже чем-то эфемерным. Я подошел к замызганной раковине со стаканом в руке и открыл воду. Коричневатая струя ударила в пластиковый бак, и воздух наполнился ароматами затхлости стоялой воды с острой примесью мокрой ржавчины. Дав струе немного слиться
