учитель в кабинете.
– Зачем вы говорите мне это?
– Затем, чтоб вы поняли, что ваш сын не прячется. Он хочет быть с вами, только для этого вы должны постараться стать лучше. Жизнь не закончена даже на том, что вы потеряли любимую. Я тоже потерял, но… – Дмитрий прочистил горло, – Но у вас есть ребенок и жизнь непредсказуема, влюбиться можно снова, а самый любимый человек, который у вас есть, слава Богу, жив и здоров. И если это так, то вы очень счастливый человек.
Глеб сжал тонкие губы и едва заметно покачал головой в знак согласия.
– После рождения сына я понял, кого в этой жизни можно полюбить по-настоящему и навсегда. Надо брать себя в руки, пока я окончательно его не потерял.
Степа слушал разговор через дверь. Отец с учителем болтали еще долго, Дмитрий Валерьевич рассказал все случаи с его поведением и, как ни странно, выбрал самый мягкий тон, будто в чем-то понимал своего ученика.
Страдальчески вздохнув, Глеб ответил:
– Как я и предполагал, ничего нового. Я дико извиняюсь перед вами за все это дерьмо. Я поговорю с этим уродом дома, и покажу, где раки зимуют.
– Вы опять? Не обзывайте его. Как не можете понять, что это значит?
– Это значит, что он – дебил.
– Он несчастен!
– Вот именно. Дебил несчастный.
– А вы – его папа, осмелюсь заметить. – Не сдержался Дмитрий Валерьевич.
Степа был удивлен. Учитель оказался бóльшим человеком, чем предполагал при первом впечатлении мальчик, а еще он не мог отделаться от навязчивого чувства стыда за отца. Он видел через расстояние открытой двери, каким странным взглядом учитель рассматривает видуху Глеба. Тот снял кожаную ветровку, оставшись в черной майке с черепом, но Дмитрия капельку пугали его разноцветные татуировки, плотно застилающие руки, как рукава. А еще эти патлы, которые отец причесывал разве что на суде!
Взрослые все говорили о чем-то, и Степа слушал их, но потом ребенка заинтересовало другое. Из кабинета музыки в коридор спортзала донеслось изумительное пение Юлии Юрьевны, потому что дверь была открыта.
Степа был наслышан ее голосом, и восхищенно слушал это чудо на уроке, едва сдерживая себя, чтобы попросить выступить на бис. Он подкрался к кабинету и увидел Юлию на своем стульчике с гитарой. Он обожал то, как она пела, раскрывая песню со всей душой и по-новому, а не так, как она звучит в исполнении другого артиста.
Юлия увидела его, когда повернула голову. Степа хотел убежать, но учительница подмигнула ему, не прекращая петь. Мальчик улыбнулся. Впервые в жизни ему не хотелось применять слово «училка». У него появилось чувство, что они с Юлей связаны. Или должны быть.
«Вот моя мама…» – подумал Степа и тут же посчитал, что все эти чувства всего лишь плод его богатого чуть сумасшедшего воображения. Печально вздохнув, он отошел от двери и сел на скамейку у какого-то длинного пушистого цветка.
Песня стихла, и из класса донесся
